Капа посмотрела назад – да, действительно – слепящий свет фар едущей следом машины не позволял толком разглядеть ни ее марку, ни цвет, ни сидящих в салоне.

– Интересно, куда он его везет? – задумчиво спросила Лера.

– Да уж явно не на детский утренник, – вздохнула Капа, села и положила палку в ноги.

– Так вы говорите, что они шарлатаны, бабульки? – продолжил водитель.

– Какие мы тебе бабульки?! – возмутилась Капа. – По яйкам давно не получал?!

– Капа, как грубо! – фыркнула Лера и поправила. – По тестикулам.

– По тестикулам давно не получал?! – повторила Капа.

– Так я ж ласково! – смутился Максим. – Ладно, не бабульки – женщины! Кстати, мы так и не познакомились. Макс.

– Очень приятно. Валерия Ивановна и Капитолина Алексеевна! – представила себя и подругу Лера.

– Приятно познакомиться. А этот Витя мне понравился. Веселый. Зачем на такого с ножом нападать и похищать? Да еще пятнадцать лет спустя!

– Кто его знает, что он тут натворил пятнадцать лет назад? Старые обиды, возможно, – предположила Лера.

– Возможно, – подумав, согласился Макс. – Он говорил, что был тут в 80-х.

Правый поворотник универсала заморгал – машина съехала с главной дороги. Макс поехал следом.

– Октябрьская, – прочитала Капа название улицы.

Улица была мрачной: подтаявшие снежные дюны по обе стороны, темные подъезды пятиэтажек, желтые газовые трубы, изгибающиеся арками. И гаражи, бетонные и металлические, изрисованные малолетними вандалами.

– Будущий цвет нации, – Макс показал на кучку подростков на детской площадке. Молодежь громко смеялась, прихлебывала из пивных банок и курила.

– Да уж, – грустно поддержала Лера. – Младшая внучка тоже нос проколола, волосы в черный цвет покрасила, а челку – в розовый. Я, говорит, эмо!

– У бабушки-стиляги внучка – эмо? – усмехнулась Капа. – Неудивительно.

– Все равно, мы как-то поживее были, – вздохнула Лера. – Мы жизнь любили. А эти эмо все депрессивные какие-то. Сядут в уголке и грустными эмоциями между собой обмениваются.

Универсал повернул влево, в переулок. Минивэн – следом.

– Переулок Сапожный, – прочитала Капа на стене низенького кирпичного строения. – Куда он его вообще везет?!

Универсал снова свернул. Макс вывернул руль, но тут же затормозил – из-за угла двухэтажной сталинки, прямо на дорогу вышли люди. Да не просто вышли, а с песней. Женщины в цветастых юбках и звенящими монисто, мужчины в теплых кафтанах и с гитарами. Женщины пели под струнные переливы, кружа и вскидывая руки с перстнями и кольцами:

Ай дану дану данай!

Ай дану дану данай!

Капа засмеялась.

– Здорово!

– Весело! – захлопала Лера. – Все ж лучше, чем эмо!

Но Макс не разделял восторги пассажирок. Несколько раз отрывисто посигналил, затем поморгал фарами, но вольный цыганский народ продолжал петь.

Макс выругался, нажал на кнопку, опуская стекло.

– Проехать дайте!

От толпы отделилась молодая цыганка с бубном и подошла к машине. Голосом певучим и вкрадчивым обратилась к водителю:

– Ай, красивый, позолоти ручку, всю правду расскажу! Про удачу твою скорую, про любовь твою горячую! Что на душу положено, что судьбою дано…

– Не надо! – перебил Макс. – Проехать дайте!

– Хорошую женщину встретишь, восемь деток тебе народит! Три мальчика и три девочки!

– Вы же сказали, восемь! – влезла Валерия. – А три плюс три – это шесть!

Цыганка мгновенно переключилась на нее. Тряхнула длинными серьгами, потрясла бубном и проворковала:

– Ай, бриллиантовая моя, хорошо считаешь! Умная женщина – мужчине головная боль! Ручку позолоти – все расскажу тебе: что было, что будет…

Капа на бесполезные разговоры время не тратила. Она сдвинула дверь – в салоне сразу стало холодно и шумно.

– Будулай! – крикнула она бородатому мужчине в широкополой шляпе, стоявшему у обочины. Он курил трубку и не спеша пускал тонкие струйки в небо.

Цыган указательным пальцем приподнял край шляпы. Сверкнул перстень с крупным камнем.

– Златан! – важно сказал он.

– Златан?! Очень хорошо! А я Капитолина!

– Тутэ гожо лаф!

Капа задумчиво посмотрела в черное небо, словно надеясь найти там толкование загадочной цыганской фразы.

– Ты меня сейчас послал, что ли?!