— Могу я, наконец, поцеловать тебя не против твоей воли, жена? — Сказал он, лукаво улыбаясь. Он нежно проник в мой рот, и целовал меня слишком долго, слишком мучительно и нежно.

Но Айко не был нежным любовником, его страсть нарастала лавиной, разгоралась огнём, каким был он сам. Поцелуй становился слишком настойчивым и уже через пару минут он вновь проникал в меня так жёстко, словно наказывал за всё то время, что я убегала от него, сомневалась в нём. За всё то время, что я не отвечала на его страсть и чувства. Он резко перевернул меня на четвереньки и собрал мои волосы, слегка потянув на себя. Он проник настолько глубоко, что я вскрикнула.

— Прости. — Прохипел он.

— Никогда не прощу… если ты сейчас остановишься.

Через два часа я, совершенно обессиленная, упала ему на грудь. Это был мой мужчина. Это был действительно мой мужчина. И дело было не в этой близости. Она стала самым правильным продолжением наших чувств, от которых я так долго убегала. Его большие горячие ладони по-хозяйски гладили меня по спине и бедрам, всё настойчивее сжимая мои самые округлые места.

— Айк, пощади. — Взмолилась я.

Он шумно втянул воздух.

— Конечно. Спи! Жена. — Он повторял это слово снова и снова. — Спи и знай, что теперь ты моя. Навеки…

Кажется, я не услышала последние слова, потому что провалилась в темный, сладкий, мягкий и пушистый сон.

Меня разбудили его пальцы, блуждающие по моей щеке:

— Котенок, просыпайся. Как ни прискорбно, но интуиция говорит, что пора идти за твоими регалиями, пока эта старая ведьма окончательно не превратилась в воздух. Кто знает, какие законы наши дотошные предки придумали на этот случай.

Я глупо улыбалась.

— Может, ну это всё к черту? — Сквозь сон предложила я в шутку, пока окончательно не вернулась в суровую реальность. Айк недоверчиво посмотрел на меня.

— Если ты серьёзно, то я только за! Если ты серьёзно — давай улетим отсюда прямо сейчас!

— И бросим Нейт? Нет. Ты же — член МГС и должен о ней заботиться.

Айк откинул голову назад и побился головой об стену:

— Давай просто перепоручим это Тенемхету, — предложил он.

Я наслаждалась этим бессмысленным разговором. Все решения уже давно были приняты.

— Честное слово, я готов нарушить все обещания. Я не верю в пророчества, мне все равно. И честно говоря, плевать на тех эрнанидригов, которые преспокойно живут себе где-то в Млечном пути, знать не зная о нашем существовании. А Дехра-Тау? Она стояла без атмосферы уже тысячелетия. И спокойно продержится так ещё столько же. Давай рванём на Тейну? Или поселимся в какой-нибудь глухой деревне, поближе к ледникам Кенерийских гор?

— Ты о тех обещаниях, что ты дал Нейт?

— Да. — Айко как-то странно растянул это слово, и я тревожно приподнялась на локте.

— Кому ещё? И что ты пообещал? Выкладывай, ковбой!

Айк нехотя замычал:

— Если честно, я пообещал проследить за ней своим родителям.

— Родителям? Они живы? Это которые раат и ахраг?

— Да, мама — ахрагит, а папа…

— Папа — раат.

— Ну, да.

— А какое ты отношение имеешь к МГС?

— Тебе всё-таки стало интересно? Маленькая равнодушная снежная королева?

— Да, скажи уже, наконец!

— Оба моих биологических родителя — постоянные представители империй в МГС. Мать — представитель Сайграхары.

— Каринайра Лират Ахира твоя мать?! — Вскрикнула я. Все знали постпреда от нашей империи.

— Да, она — моя мать. — Как-то подавлено выдал Айк. — Отец…

— Я уже поняла. Отец — Арнар Кей-Наор.

— Да.

— Я знаю их обоих, но даже понятия не имела…

— Я плод их тайной любви. Как ты знаешь, ещё двести лет назад отношения между парламентариями МГС карались чуть ли не пожизненным заключением под стражу.

— Я помню. Они должны быть преданны только своей расе или империи, и быть безупречными в своей беспристрастности в отношении чужаков.

— Да, кристально безупречны. Тогда мать, хотя, я так её не называю, отправила меня на воспитание к Терону. Его я и считаю своим настоящим отцом. Но потом, лет двадцать назад, мне пришлось восстанавливаться в регенераторе LTE-240. Они подобрали мою спасательную капсулу. И хотя я стёр данные о своём геноме, я прохлопал, что копии сразу передаются в облако. А дальше мои генетические данные оказались на столе Управляющего Совета МГС. Стало понятно, чей именно я ребёнок. Скандал был страшный. Но за это время законы немного смягчились.