– Над чем вы сейчас работаете?

– Глаза, мэм. Это самая сложная часть.

– Понимаю, – отозвалась королева. В окне она видела, как люди фотографируются на фоне парадных ворот. Кажется, один из них танцует – может быть, это очередной модный тренд в соцсетях, о которых ей рассказывала Евгения? Королева прищурилась, чтобы получше разглядеть.

– Прошу прощения, мэм…

– Да? – Очнувшись от мыслей, она поняла, что помешала работе художницы, и та на мгновение остановилась. – Прошу меня извинить, так лучше?

– Спасибо! Еще минутка и… Ну вот! Один готов. Уф. Если хотите, я принесу вам воды.

– Глоточек чая был бы очень кстати.

Возле локтя королевы появились фарфоровые чашка и блюдце, любезно предоставленные Сэнди Робертсоном, ее пажом. Попробовав дарджилинг, она незаметно потянулась и потерла затекшее колено, пока художница увлеченно рассматривала свои наброски.

Рядом вели запись две камеры на штативах и студийный микрофон. Трое молодых людей, одетых в форменные футболки и брюки, тихонько перебегали от аппаратуры к предназначенным для них стульям у дальней стены – и обратно. Рядом с ними стоял долговязый юноша в красно-синей форме служащих королевского двора, который то помогал им, то отгонял в сторону, когда было необходимо. Это велась работа над документальным фильмом “Искусство королевы” или вроде того – с названием еще не определились. Оно должно было подчеркивать не только принадлежность произведений искусства королеве, но и ее вклад в их создание.

В этот день снимали процесс создания последнего шедевра, для которого Ее Величество согласилась позировать, – бронзового бюста. “Нужно было пригласить еще одну съемочную группу, чтобы она записывала съемку, – размышляла она про себя, – чтобы закольцевать композицию. Или чтобы кто-нибудь написал книгу о том, как снимали подготовку эскиза… ad infinitum [11] ». К тому времени она уже привыкла, что ее используют и наблюдают за ней; что она представляет собой такой источник восхищения, что даже за ее наблюдателями тоже кто-то наблюдает.

– Бюст будет в натуральную величину? – спросила королева Лавинию.

Ответ был ей известен, но она знала о необходимости вести светскую беседу для камер – и что эта беседа ни в коем случае не должна касаться недавних чудовищных событий: развода Лавинии и ареста ее сына за торговлю наркотиками в школе-пансионе. Эта несчастная женщина имеет право на конфиденциальность.

– Да, – ответила Лавиния, продолжая рассматривать эскизы, разложенные на столике возле мольберта. – Даже, наверное, чуть крупнее. В Лондонском королевском обществе хотят, чтобы ваша скульптура заметно выделялась.

– Занятно. А что же предыдущая? Она тоже была немного крупнее?

– Кажется, да, мэм. Если меня не обманывает память. Вам понравилось?

– О, да. Думаю, получилось очень удачно. Спасибо, что не изобразили меня… – Королева надула щеки, и Лавиния засмеялась. – Похожей на мою прапрапрабабушку.

Тучную, обрюзгшую, старую.

– Мне важно, чтобы вы всегда сияли, – сказала Лавиния, снова встав за мольберт. – Даже в бронзе! Итак, вы готовы продолжить, мэм? Не могли бы вы слегка повернуть голову так, чтобы вам было видно мою ладонь? Так, еще немного. Замечательно…

Работая над эскизом, художница не забывала поддерживать непринужденную беседу. Когда натурщики разговаривали, ей удавалось приметить больше важных деталей, чем когда они сидели молча. Например, когда королева двигалась, ее лицо тут же оживлялось. А в неподвижном состоянии она могла казаться мрачной и недовольной, хотя это было совсем не так.

– Вы бывали в последнее время на каких-нибудь интересных выставках? – спросила Лавиния и тут же пожалела об этом. Все-таки стоило поговорить о скачках.

Но королева, кажется, вовсе не возражала.

– В следующем году мы как раз откроем одну выставку, которую я с нетерпением жду, – поделилась она. – “Каналетто в Венеции”. У нас довольно много его картин. – Говоря это, она имела в виду самую большую коллекцию в мире. – Георг III приобрел их оптом у Джозефа Смита [12] , который в то время был консулом в Венеции. Мне всегда казалось, что для такого выдающегося человека у него поразительно скучное имя.

– Ничего себе, – изумилась Лавиния.

Королева улыбнулась про себя. Недавно она оживленно беседовала на эту тему с хранителем королевской картинной галереи. За несколько десятков лет жизни в окружении произведений Каналетто она тщательно их изучила, хотя собственные впечатления от Венеции были ей ближе. Она посетила ее во время путешествия из Анконы [13] на корабле “Британия” в тысяча девятьсот шестидесятом – или это было в шестьдесят первом? Они с Филипом прибыли на старинный островок Торчелло и катались там на гондоле при луне…