Неожиданно стул, на котором я восседал, выстрелил многочисленными зелеными ростками, что попытались еще раз меня обездвижить. Мало того, я даже почувствовал, как мне в задницу ткнулась пара острых сучков, намереваясь пронзить меня насквозь. Это чего, он так мне в жопу решил без мыла пролезть?

Хорошо, что я оперативно (хоть и незнамо каким образом) облачился в Энергетическую броню, защитившую мою задницу от несанкционированного проникновения. Ну, а вновь заморозить всю эту растительность, больших трудов не составило.

— Нехорошо так с «гостями» поступать, папаша! — недовольно проворчал я, бросая на стол опустевший тазик из-под холодца и сыто рыгая прямо в харю пахана. — Тебе, бедолага, лавры Сеньки-Дуба[4] покоя не дают? — А вот эта «добавочка» уже явно не мне принадлежит — она, очевидно, из того самого «наследства», время от времени вылезающего из темных глубин моей памяти.

— А ты его откуда знаешь? — опешил старший Глазьев, забыв даже отереть с лица мои слюни.

— Довелось встречаться, папаша… В Абакане… — Само слетело с моих губ, а я вспомнил, что старший из братишек тоже несколько лет чалился на строгаче для Одаренных. — Еще тот был беспредельщик, но, сука, могучий был Аверьяшка — этого не отнять. А тебе-то, убогому, куда до него? — Меня несло, но, судя по реакции уголовника, все в тему.

— Пасть завали, баклан! — неожиданно визгливо вступил младшенький. — А ты чё его слушаешь, братан? — накинулся он на старшего Глазьева. — Забыл, что его шилохвостка у нас? Будешь рыпаться, — это уже мне, — на складку пойдем[5]! Замочим, век воли не видать!

— Значит, не хотите по-хорошему? — Я тяжело вздохнул. — А я думал, краями разойтись…

— Какие, к е. еням, края, сапог? — почувствовал мою «слабину» младший Шнифт. — Сделаешь, что скажем — останется твоя шмара живой!

Ага-ага, так я и поверил! Вслух я этого, конечно, говорить не стал.

— И чего же вам от меня нужно? — Мне это действительно было интересно.

— За то, что ты людишек моих положил, — скрипуче произнес старший, — отработаешь.

— И как же?

— Дар твой нужен, — ответил младший Глазьев, сгоняя со стула Холеру и усаживаясь рядом со мной.

[1] Шваль — дешевка (уголовный жаргон)

[2] Ширмушник — обманщик (уголовный жаргон).

[3] Бажбан — дурак (уголовный жаргон).

[4] Сенька-Дуб (Аверьяшка) — персонаж второй книги цикла «Позывной Хоттабыч. Узник Абакана», один из сильнейших в мире Маг-Друид. Заключенный Абакана — тюрьмы для Одаренных РИ, а после и СССР.

[5] Идти на складку — решиться на убийство (уголовный жаргон)

Глава 17

— На дело с нами сходишь — и все! — деловым тоном заявил разряженный «в пух и прах» уголовник.

Он, наверное, себе надумал, что наконец-то сумел перехватить у меня инициативу, угрожая расправой с родным мне человеком? И, как следствие, может меня нагибать безо всякой ответки, поставив в коленно-локтевую позицию? А вот только хрен ему на воротник! Но я решил покуда промолчать, уж очень было интересно, для чего я им такой весь из себя красивый понадобился?

— И все? — Я криво ухмыльнулся, приподняв одну бровь. — Свежо предание, да верится с трудом…

— Да ты за кого меня принимаешь, фраер? — неожиданно вскипел уголовный авторитет, рванув на груди свою накрахмаленную рубашку. — Да я, чтоб ты знал, в законе! И мое слово — закон! Сказал, отпущу твою стерлядь — так тому и быть! Мамой клянусь! — Ударив себя кулаком в грудь, выдохнул он и болезненно поморщился.

Ага, а головка-то до сих пор бо-бо! И вестись, как лопух, на эти клятвы я не собирался. Да и зачем мне клятвы от этих уже почти покойников?

— Понимаю, — вновь невозмутимо произнес я, — это удобно, когда слово твое — закон. Захотел — дал, а захотел — обратно взял. — Мне даже в башку лезть ему не надо было — все уже огромными буквами на лбу написано. Какой с урок спрос? Какие клятвы? Особенно данные какому-то левому лоху. Здесь мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Это, может быть, один ворон другому глаза не выклюет. Но это и не наш случай. — Давай уже — не тяни, каторжанин! Говори, чего хотел, а я уже подумаю. А чтобы совсем между нами все по взаимной любви получилось — сеструху мою сначала отпусти…

— Ты за кого меня держишь, балдох? За фраера ушастого? — притворно возмутился младший Шнифт. — Вот на дело сходим — после него сразу и отпущу. А дело, стало быть, такое: скок[1] мы задумали знатный…

— Сестру сейчас увидеть могу? — перебил я законника. — Откуда мне знать, что она живая еще?

— Живая она, — процедил сквозь зубы щеголь.

— Слова-слова, одни слова, — пропел я на мотив песенки «Как провожают пароходы», исполненной Эдуардом Хилем.

«А ведь этому самому Хилю сейчас не больше десяти лет», — подумал я. Хотя, эту песенку он пел уже взрослым мужиком. Мое раздробленное надвое сознание опять начало свои выкрутасы.