– Вскрытие Черпакова он вчера еще провел, – отчитался Катков. – Я созванивался, но заключение он даст, когда биохимия готова будет. Лабораторный анализ химики делают.

– А что, Алексей? – Горохов хлопнул по столу ладонью. – Химики у нас на другой планете живут?

– Да нет, – опустил глаза Катков. – Тоже к бюро СМЭ относятся. К Минздраву.

– Вот и поторопи их, – шеф повернулся ко мне. – Андрей Григорьевич, сгоняй, пожалуйста, сам лично в морг и разузнай, что к чему. Чувствую, официального заключения не дождемся, пусть на пальцах объяснят тонкости и особенности, чего они там накопали. Смерть какая-то странная. То ли кровью истек, то ли отравили. Непонятно. Узнаем способ убийства, будем ломать голову над мотивом.

– Есть сгонять в морг, – кивнул я.

– А нет, постой… – Никита Егорович застыл с поднятой рукой. – Сначала с Погодиным перетрясите эту фабрику балалаечную. Чую, там ниточки надо искать.

Шеф повернулся к Свете:

– Светлана Валерьевна, с вас психологический портрет преступника.

– А ранее судимых проверить? – вставил свои пять копеек Катков. – Осужденных за аналогичные преступления. Склонных к совершению насильственных действий с причинением тяжкого вреда здоровью. И…

– Этим путь местные занимается, – поморщился Горохов. – Я с Булкиным переговорил, он распорядился, чтобы начальник местного розыска нам помогал. Задачи я ему сегодня нарежу. Только без толку все это. Уверен, что не найдем мы ранее судимых за отрезание головы. Все, за работу, товарищи.

На столе Горохова тревожно зазвонил телефон. Мы переглянулись…

– Слушаю, Горохов! – шеф поднял перемотанную тканевой изолентой красную трубку. – Так… Угу. Что-что? Срочно? Поясните, Павел Алексеевич, не пойму, что за срочность? По телефону не можете? Хм-м… Ну, хорошо, едем.

Шеф положил трубку и окинул нас задумчивым взглядом:

– Мытько звонил, просил срочно в морг к нему заехать. Что-то нам показать этакое хочет.

– Всей группой поедем? – уточнил Катков.

– Да… Неизвестно, что он нам там показать хочет. Собирайтесь, товарищи.

Мы вышли из здания УВД и уселись в новенький 41-й «Москвич» сочного красного цвета. Булкин, как и обещал, выделил нам автомобиль. От водителя мы отказались, сами с усами, да и если куда-то всем «табором» выехать – водила лишний получается. Иначе не влезем.

За руль меня посадили, никто не решился вести переднеприводного диковинного коня, а мне приходилось, конечно, когда-то на таких рассекать.

До места добрались быстро, дорога знакомая. Взобрались по ступенькам и уперлись в деревянную дверь, на которой красовалось объявление. Выведено красным фломастером на сером листке, припечатанном канцелярскими кнопками: «Граждане, будьте бдительны! Услуги морга оказываются бесплатно. О всех случаях взимания денег сообщайте по телефону…».

Вошли внутрь. Все, как и везде в подобных заведениях – по-казенному аскетично и немного мрачно. Унылый кафель, запах формалина и дохлых кошек.

Мытько бродил по пустынному коридору в длинном халате. Чуть пошатываясь и переваливаясь. Если бы не его осмысленный взгляд, то Павла Алексеевича в такой обстановке и в таком настроении можно было бы принять за зомби.

– Павел Алексеевич! – окликнул его Горохов. – Здравствуйте. Рассказывайте, что случилось?

– Много чего, – загадочно проговорил судмед. – Пойдемте со мной.

Мы вошли в прозекторскую, а по-простому – в секционную. Тесновато внутри, всего два смотровых стола вмещает. На одном лежала сморщенная старушка, на втором – распотрошённый безногий мужчина, в котором все сразу узнали Черпакова.

– Вот, посмотрите, – Павел Алексеевич пригласил следователя к микроскопу, приютившегося в углу на неказистом столике.

Горохов недоуменно пожал плечами и сел. «Накинул» глаз на окуляр.

– Вы видите? – склонился над ним судмед.

– Инфузорий? – нахмурился Горохов свободным глазом.

– Да каких инфузорий? Вот, смотрите внимательно, это препарат белого вещества под корой больших полушарий, налицо базофильная дегенерация.

– Замечательно! – крякнул шеф и встал. – Только я здесь при чем? Вы для этого нас позвали?

– Нет, конечно, но раз уж приехали, то хотел все вам показать.

– У нас мало времени, Павел Алексеевич, – сжал губы Горохов, голос его стал тихим, и казалось, вот-вот сорвется на фальцет. – Расскажите, зачем мы здесь?

– Все по порядку, – Мытько изобразил жест «стоп» открытой вперед ладонью. – У трупа Черпакова отек легких. И вот этот цитологический микропрепарат, который вы только что созерцали, доказывает, как, впрочем, и отек, что смерть наступила в результате отравления монооксидом углерода.