Серега рассказывал: как пробивались через улочки, про стычку у церкви, как почти ушли, но командира с Линдой миной накрыло. Где похоронили, приметы места… Майор слушал, задавал дополнительные вопросы, что-то коротко чиркал в блокноте.

…— Так та зарубка ножом на стволе у тропинки выше человеческого роста или на уровне глаз? – выспрашивал майор.

— Выше… вот так… — Серега приподнял руку, припоминая, как царапал кору и осекся. – Значит, со Стеценко вы уже говорили? Проверяете?

— А как ты думал? Кто-то и проверять должен. Имеются у нас вопросы, и далеко не праздные. А Стеценко ваш жив-здоров, пока в резерве, поскольку «безлошадный». Привет тебе передавал. «Если жив, Серый, так пусть так и продолжает». А вот вашего товарища Яниса Выру пока отыскать не удалось. Ты, совершенно случайно не знаешь, в какой госпиталь он попал?

— Знаю. В смысле, не столько про госпиталь, как про самого Яна. Это он меня в госпитале нашел. Но дальше вышло нехорошо… – Серега рассказал про переход на «003»-м.

Майор помолчал, потом покачал головой:

— То-то всё ответы на запросы нам пустые приходят. Плохо. Надежные бойцы, сознательные, спокойные. И на тебе… Наслышан я про прорыв флота, но надеялся, что у всех вас обошлось.

— Может, жив еще Ян. Он живучий.

— Может. Всякое бывает. Ладно, вернемся к более ранним дням вашей боевой судьбы…

Майор расспрашивал о действиях группы в Лиепае, что Серегу порядком удивляло. Не, действовала «Линда-2» неплохо, результативно, но это когда было… Чего майор Осташев так в детали и былые разговоры вникает, заставляет мелочи вспоминать? Начали появляться у товарища Васюка догадки. Отвечая на вопросы, пытался осмыслить (параллельно размышлять получалось так себе), потом решил, что погибшему старшему лейтенанту уже вряд ли навредишь, и брякнул почти напрямую:

— Товарищ майор, разрешите уточняющий вопрос? Мне просто легче вспоминать будет.

Осташев глянул пустовато-равнодушно:

— Ну, давай, рискни, попробуй.

— Старший лейтенант Василек, он, что, тоже вроде как потерявшимся числится?

— Вот сразу видно образованного человека, аж в десятый класс перешедшего. Прямо в суть, только наоборот. Где закончил героический путь наш товарищ Василек, и вы знаете, и мы теперь знаем. Никаких подозрений в предательстве и работе на врага у нас нет и быть не может. Собственно, во многом благодаря именно его действиям дивизия почти в полном составе вышла из окружения. Да и еще много чего он успел. Достоин высокой правительственной награды товарищ Василек. Пусть, к сожалению, и посмертно. Но вот кто и когда его командировал в Лиепаю, пока не ясно. Не совсем порядок у нас в делах, по причинам, неплохо тебе понятным.

—Э… это да. Война. Но вообще-то я думал, что Василек, он… ну, вроде как из вашего ведомства. А летчик, потому что засекреченный.

— Так, товарищ Серый, ты осознаешь, что и разговор у нас строго засекреченный? На всякий случай напоминаю, парень-то ты и так догадливый. Так вот, да, имелась догадка, что мы с Васильком коллеги из соседних, условно говоря, отделов. Может так оно и есть, у нас люди погибли, часть связей утрачена. Но остаются загадки и несоответствия. Давай-ка повспоминай: кто и откуда родом был наш Василек?

— Ну, Москву он точно знает… – Серега принялся усиленно вспоминать, но не особо преуспел…

Минут через десять майор глянул на часы и с сожалением констатировал:

— Подтверждаешь мои догадки, но не более. А меня время поджимает.

— Виноват, товарищ майор, но мы же тогда больше были «ехать-бежать-передать-срочно». С командиром только за перекусом словом перемолвишься. Вы, наверное, с Васильком больше беседовали.

— Мы, знаешь ли, тоже не «за жизнь» разговоры вели, а по текущей обстановке. Припекало. Вот жаль, что с вашим Яном так вышло. Поговорить бы с ним. Он родственник Линды, мог и от девушки что-то слышать. Люди в романтическом настроении склонны и о себе говорить.

— Товарищ майорррр! Во-первых, Ян с Линдой просто были соседями. Во-вторых, не было у Василька с Линдой никакого романтического романа! Когда им было-то?

— Не полыхай осколочно-фугасным. Я про романтическое настроение сказал. В нем, как, кстати, и в подобном романе, ничего дурного нет. Наоборот, тут позавидовать можно. Тут ты еще не дорос. Ладно, возвращаясь к делам чисто семейным. К твоим. От матери когда вести были?

Вот все знал майор Осташев. Чему тут удивляться, понятно же. Но Серега все равно вздрогнул.

— До войны письмо приходило. Сидит она. Не так много осталось.

— Писал ей?

— Нет. В Москву писал, тетке, так и оттуда ответа нет. Чего уж в даль-то писать, все равно не дойдет.

— Наладится с почтой. Напиши. Мать – она одна. А насчет срока… люди порой ошибки делают. Ничего страшного, выйдет с чистой совестью. Там сейчас даже спокойней, чем здесь. Да и статья такая… слегка смешная.

— Так уголовная же! Вот как хотите, а ошибка это! Вы мою маму не знаете, ну какие у нее хищения могут быть?!