Во дворе фермы, на веревках, сушились простыни и вполне современного вида одежда: джинсы, рубахи с коротким рукавом, яркие футболки. Собаку не видно. Поначалу я попробовал красться к дому, прячась за деревьями, но вскоре одумался — вор именно так себя вести и будет! Выпрямив спину, я пошел по траве нормально. Увидят в окно — и хорошо, быстрее установлю контакт. Да я даже ручкой помашу с приветливой улыбкой! Через пару десятков шагов одумался еще раз — а если это не мой мир, а прошлый или еще какой-нибудь третий, где отстрел нарушителей собственности является древним, уважаемым обычаем, типа как в условном Техасе? Пригнувшись, я добежал до забора и посмотрел на доступные мне окна. Пустота и тишина. Перелез, огибая цветущие клумбы добежал до веревок, наклонился и пробежал под бельём, достигнув крылечка с деревянной дверью. Стоп, а что дальше? Стучать и пытаться объясниться жестами? Ладно, если что — убегу, едва ли здесь живет спецназовец.

Постучал, подождал. Снова. Никого нет? Окна открыты, а хозяина нет дома? Что за вопиюще наплевательское отношение к имуществу? Или здесь как у оборотней — у своих не воруют? Или просто на километры вокруг, кроме плантации, нифига нет, и закрывать окна нет никакого смысла? Или хозяин-таки видел меня в окно и ждет, пока я попробую пролезть в дом, чтобы снести мне голову из фамильного ружья?

— Puta! [ шлюха] — раздался из открытого окошка справа от меня какой-то странный, неестественный, хриплый голос.

«Пута»? Латиносы в кино обычно так обзываются. Испанский язык — это или собственно Испания, или Латинская Америка.

— Maricon! [ гомосексуалист]

Это слово мне незнакомо, но едва ли оно означает вежливое приглашение зайти на чай.

— Экскьюз ми? — попробовал я наладить контакт.

— Joder! Joder! [ твою мать]– ответил голос и засвистел.

Не выдержав, я подошел к окну и заглянул в него, увидев неплохо обставленную, просторную кухню: электрическая плита сияла хромом, слева от нее жизнеутверждающе гудел холодильник с надписью Korting. Выглядит вполне современно! Справа от плиты — светлых тонов кухонный гарнитур со встроенной раковиной. Смеситель с двумя «барашками». Напротив всего этого — ведущий вглубь дома проход и мебель: стол и стулья на металлических ножках. Это что, реально мой мир?! На холодильнике стояла клетка с серым попугаем. Я много смешных видосов про них смотрел, поэтому без труда опознал породу — жако.

— Puta! — проорал он на меня, похлопал крыльями и сунул голову в висящий на потолке клетки колокольчик — типа шлем надел.

Подавив приступ умиления, продолжил осматриваться и увидел на оклеенной обоями с узором в виде виноградной лозы стене глянцевый календарь с одетым в униформу Папы Римского здоровенным мужиком средних лет, сурово взирающим на меня ярко-зелеными глазами и красующимся мощным подбородком с ямочкой. Невольно захотелось пасть перед календарем на колени и перекреститься.

Надежда рухнула, на душу снизошла апатия — этого мужика я видел на размещенной в газете фотографии еще когда «чалился» в Центре. Бенедикт XVII, действующий номинальный глава Священной Римской Империи. Это тот же мир.

Апатия обернулась злостью: какого хрена я там в деревне на веганской диете сижу, за две сраных тыщи пасу скот, а здесь, в Европе, обычная апельсиновая ферма выглядит так, будто принадлежит отечественному олигарху из моего старого мира?! Сопру-ка я чего-нибудь, чтобы не так обидно было.

Перевалившись через подоконник…

— Joder! Cojones! [ твою мать! О***ь!] — прокомментировал пернатый.

…Я дошел до холодильника. Круг сыра, колбаса, ветчина, сосиски, копченый кусок окорока. Да вы тут совсем охренели! Пошарив по шкафам — уже без опаски, если на рев попугая и издаваемый мной шум никто не пришел, значит и дома никого нет — нашел спортивную сумку. И нафига она на кухне? Плевать.

Побрезговав колбасой и сосисками, положил в сумку сыр, ветчину и окорок. Консервированные персики в количестве трех банок отправились следом. Кетчуп марки Heinz — туда же, потому что в сельпо кетчупа нет. А это что за консерва? Фасоль? Нафиг, у нас в огороде есть.

— Que te follen! [ чтоб тебя трахнули] — прокомментировал попугай.

Пошарив по шкафам верхним, набрал баночек и пакетиков с приправами. Пригодится! Блин, тяжеловато получилось. Пофиг, допру!

— Хочешь в Сибирь? — спросил я попугая.

— Me la sudo! [ мне п***й!] — ответил он.

Звучит вполне утвердительно! Открыв клетку, аккуратно взял в руку совсем не сопротивляющегося попугая. Он аккуратно жмякнул клювом кожу, лизнул и вынес вердикт:

— Y una polla! [ н***я себе!]

— Поладим! — улыбнулся ему я.

Все, сваливаем, и, возможно, возвращаемся через пару недель, когда пыль уляжется.

Перевалившись через подоконник обратно в сад, не удержался и спёр джинсы — я теперь даже не в СССР живу, а в гораздо более скудной на потребительские ништяки стране. Запихивая их одной рукой в сумку, спросил попугая:

— Ку-ку?

Они в «ку-ку» играть любят.

— Cono! [ нецензурное междометие] — ответил он.