Какой же кайф, когда ты молод, беззаботен и вся жизнь впереди! Кто-то дернул за ногу. Я перевернулся под водой, вынырнул и плеснул ногами, обдавая Илью ворохом брызг. Он ответил тем же. К нам присоединились Димоны, и так мы плескались под осуждающими взглядами девчонок, пока не замерзли. Наперегонки погребли на берег, выползли, как тюлени, и закутались в полотенца.

— Че завтра? — спросил Илья.

— Я бы порыбачил, — ответил я. — А вечером можно повторить. — Надо качаться, а то мы — рахиты.

— Я завтра не встану, — пожаловалась Наташка, которая, повернувшись к нам спиной и обернувшись полотенцем, сняла мокрую футболку, надела спортивную кофту на голое тело, чиркнула молнией.

— Втянешься, — сказала Гаечка. — У меня вообще, вон, руки дрожат. Но круто ведь!

Я вспомнил про Юрку и проговорил:

— Когда шел домой, встретил Каюка, помните такого?

— Дебил, — скривилась Наташка.

— Ага, — поддержала ее Гаечка. — И что?

— Его из дома выгнали, и он пошел жить к нам в ДОТ. Это развалины возле нашего дома.

— Это наш ДОТ, пусть проваливает, — напряглась Наташка, а я продолжил:

— Он не к гопоте подался, а стал бомжевать. И вообще Юрка сказал, что завязывает с клеем и бухлом.

— И ты поверил? — В голосе Ильи проскользнули нотки осуждения.

Кажется, я допустил стратегическую ошибку. Это для меня Каюк — обделенный ребенок, которому нужно помочь, для всех остальных он — недавний враг, его надо заклевать, добить. Представляю, какой вой поднимется, когда я скажу Наташке и Боре, что он у нас гостит. Убедить их будет сложнее, чем родителя — уговорить пригреть бездомного котенка.

— Пусть в детдом идет, — прогудел Чабанов. — Там накормят.

— А если он и правда завязал и хочет стать нормальным? — спросил я, уже зная, что они ответят.

— Не верю, — отрезал Илья.

— И я, — сказал Минаев, который, обмотавшись полотенцем, все не мог втиснуться в штаны, липнущие к влажному телу.

Самой доброй оказалась Гаечка:

— Вот пусть сначала станет, а там посмотрим.

— Рамиль, а ты что думаешь? — спросил я у Меликова, уже понимая, что в подвал Юрку не пристроить.

Парень развел руками.

— Ну Каюк, ну выгнали, да. И что? Нам это зачем? Пусть на рынок идет и помогает, да, тачки катает. И заработает, и накормят.

— Поможешь его туда пристроить? А то ж ведь пропадет, как Вичка.

Меликов мотнул головой.

— Не. Вдруг он начнет воровать, да? И я буду крайний. Меня отец выпорет.

Ясно, тему пора закрывать, и я поднял вопрос, что нам делать завтра:.

— Я точно на ставриду с самого утра. Наташа, Илья? И вообще, кто с нами? Места на моле много, только снасти нужны.

— Хочу! — воскликнула Наташка. — И деньги — пополам?

— Как и в прошлый раз.

— Я тоже хочу, только удочки нет, — вздохнул Илья. — Куплю завтра и, может, присоединюсь.

— Я буду в подвале рисовать Робокопа, — сказал Борька. — Илья, ключ дашь?

— Мне надо родителям помогать, — с тоской произнес Рамиль. — Товар привезут, до самой ночи таскать.

У Димонов и Гаечки не оказалось снастей, так что на промысел пойду с сестрой, а в семь вечера мы снова условились встретиться здесь и потренироваться.

— А сегодня че? — спросил Рамиль. — Времени сколько?

— Около восьми, — предположил я.

— В «мафию», — блеснул глазами Димон Чабанов, и все его поддержали. — А в десять мне надо домой.

— И мне, — с сожалением сказал Минаев.

Навстречу нам из проулка вышел знакомый силуэт, в котором я сразу узнал Русю. Мой недруг напрягся, съежился, попятился назад, прячась за ствол шелковицы. Можно было бы его погонять, как он когда-то гонял меня, но я не стал, а остальные то ли его попросту не заметили, то ли тоже решили не связываться. Никогда не понимал радости от нагибания слабого.

Пока шли, я думал о том, зачем мне это. Зачем ходить в подвал, развлекать детей, когда можно с головой уйти в торговлю и что-то замутить. Вспоминал то, другое детство, когда ты совсем один, не к кому пойти, некуда бежать. Наш подвал — точка притяжения, где все свои и всегда поддержат. Наташка взялась за ум, Боря учится рисовать, развивает талант. Вполне возможно, что и Димоны вместо того, чтобы уйти после девятого в фазанку, глядя на нас, будут развиваться. Их жизни изменятся, побегут круги по реальности, меняя ее.