Она была в середине второго пункта своего обзора, когда в кухню вошел Патрик. На нем были только шорты, и он не замечал ее до тех пор, пока не достал из холодильника пиво и не открыл его.

— О, привет! — сказал он с невозмутимым видом.

Она подумала, что это немного чересчур, ведь она должна выглядеть великолепно: круглые соблазнительные коленки, бретелька, услужливо сползшая с плеча.

Она подняла банку с пивом в молчаливым тосте.

— Значит, вы тоже не можете заснуть?

Он кивнул и облокотился на холодильник, скрестив ноги в лодыжках и держа у груди банку пива. Казалось, он вообще не реагировал на нее. Но она не возражала. Напротив, находила это любопытно успокоительным. Он держал дистанцию, так как она спала с его лучшим другом, который пока был достаточно хорош. Сейчас она была счастлива просто восхищаться видами.

— У вас хорошее тело, — заметила она.

— Спасибо, — ответил он сдержанно.

У него были длинные ноги — удивительно редкое явление для мужчины — и прекрасный мускулистый торс. Он должен хорошо получаться на фотографиях.

Да, они бы фантастически смотрелись вместе. Хрупкая фарфоровая блондинка и высокий темноволосый молодой человек сердитого вида. Лучше в черно-белом варианте, а не в цвете. Это подчеркнет его скулы и четкую линию рта, а ее появление сделает более хрупким и уязвимым: современная Титания и ее неотшлифованный алмаз — Оберон.

— Нерисса, — позвал он после паузы.

— Ммм…

— Зачем ты приехала на эти раскопки?

Ее глаза расширились. Меньше всего она ожидала такого вопроса.

— Зачем… — повторила она эхом.

— Ну да. Зачем… из-за Майлза?

— Майлз? Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами.

Она улыбнулась.

— О, я вовсе не повисла на нем, если ты это подумал! Я просто решила, что было бы забавно приехать.

— А теперь?

— Что?

— Тоже забавно?

Честно говоря, в последнее время она была сыта этим по горло. Раскопки сами по себе оказались ужасной скучищей, а Майлз с недавних пор желал секса все время. Даже Саймон становился слишком обременительным для ее комфорта. Вот это был бы фейерверк, если бы он узнал про нее и Майлза. А она ненавидела фейерверки.

— Пожалуй, нет, но с вашим приездом стало намного лучше, — сказала она абсолютно искренне.

Он недоверчиво взглянул на нее.

На кухне появился Майлз. На нем была оранжевая футболка с дыркой поперек живота и отсутствовали шорты. Нерисса подумала, что он выглядит отвратительно.

Он открыл бутылку Cotes de Roussillon и начал рыться в ящике в поисках дозы.

— Убалтываешь мою сводную сестру, Патрокл?

— Нет, думаю, это она убалтывает меня.

Майлз усмехнулся.

— Не держи на нее зла, малышка не может сама себя развлечь.

Нерисса выпростала из-под себя ноги и встала.

— На самом деле вы оба ошибаетесь. — Она потянулась, зная, что подол ее комбинации ползет вверх, и они оба это видят. Пусть смотрят. Это все, что они могли бы получить в такое время суток.

Майлз крепко шлепнул ее по заду.

— Уймись, маленькая шлюшка. Я сейчас приду, но сперва мне надо сказать пару слов Патроклу.

Делай это столько, сколько захочешь, подумала она, потирая зад. К тому времени, как он вернется в постель, она будет спать или же выдаст чертовски хорошую имитацию сна.

— О'кей, золотой мальчик, — сказал Патрик, следуя на террасу за Майлзом. — Что ты задумал?

Майлз устроился на столе и сидел, покачивая ногой, с бутылкой на бедре. Он глубоко вдохнул, затем передал сигаретку Патрику.

— Я хочу спросить у тебя то же самое. Я получаю от тебя волны неодобрения весь вечер. Так что, если я должен получить выговор, то надо покончить с этим.

Патрик отклонил назад голову, выдохнул кольцо дыма к звездам, и вернул косячок.

— Извини. Ты не получишь выговора.

Была прекрасная ночь, с огромным пылающим, почти полным месяцем в небе цвета индиго, усеянном звездами. Патрик отметил это механически, безо всякого удовольствия. Он чувствовал себя истощенным, конечности были тяжелыми от усталости. Но спать было невозможно. Перед его глазами стояла Антония, ее взгляд, когда она вышла на ступени крыльца и попала — литературно выражаясь — в свет фар. О олух, ты должен был собрать вещи и оставить это чертово место! Почему ты не сделал этого?

Потому что, когда две недели назад он сообщил Майлзу о своем возвращении в Англию, его друг был не рассержен, а растерян.