— Друцилла? — позвала Мэри. Ее голос все еще звучал слабо и неуверенно, даже почти безнадежно. — Ответьте мне, прошу вас!

Мэтью не мог. Если б Мэри поняла, что кто-то обнаружил ее, в своем хрупком физическом и психическом состоянии она могла рассказать об этом Джонси, а Мэтью к этому был не готов. Ему пришлось отойти от амбара и снова раствориться в заснеженном лесу. Потрошитель проводил его и оказал ему любезность, начав яростно лаять лишь тогда, когда он отошел от владений Джонси достаточно далеко.

Итак, следующая часть плана.

Если Лия не сможет достать темный фонарь, Мэтью придется рискнуть. Сможет ли он спрятать сверток под плащом? Возможно, но это, опять же, риск. Прежде чем покинуть Клеггов, он рассказал Лии, как найти тайник рядом с небольшой пирамидой из камней, которую он соорудил на северной стороне насыпи из опавших листьев. Со всем этим снегом, предвещавшим настоящую бурю, камни могли быть засыпаны и надежно укрыты.

Мэтью добрался до хижины, обошел ее сзади и обнаружил, что вся растительность погребена под белыми сугробами, доходившими до середины его голеней. С чувством нарастающей паники он принялся копать в том месте, где, по его мнению, должен был находиться сверток.

Ничего.

Он переместил свои поиски на несколько футов севернее и снова зарылся в снег и листья.

Ничего.

— О, Боже! — отчаянно воскликнул Мэтью вслух. Без темного фонаря он мог бы провернуть свой трюк, но его интенсивный свет мог выиграть несколько лишних секунд, которые были слишком ценны.

Мэтью снова сместился, теперь двигаясь южнее.

На этот раз он нашел камни, покрытые снегом и льдом.

Свертка не было.

С неистовой энергией он продолжал искать, копать и снова копать, пока от холода у него не онемели руки, а силы не иссякли. Он сел на корточки, напоминая самому себе отдыхающего снеговика. Единственное, что удерживало его от того, чтобы упасть прямо здесь, это страх замерзнуть насмерть. Нельзя было оставаться тут. Нужно было подняться и вернуться в поместье.

Мэтью встал. Казалось, вся зима легла на его плечи своим огромным весом. Небо было таким же серым, как стены склепа Тракстонов. В такую погоду слабый здоровьем человек мог умереть, и Мэтью лишь надеялся, что Джонси не настолько злы и глупы, чтобы не позаботиться о Мэри как следует.

Оставался еще один вопрос. После того, как Мэтью подпишет необходимый документ и Форбса увезут в бедлам, что будет с Мэри?

Он плотнее запахнул плащ и понял, что в кармане что-то есть. Комок, прижимающийся к его боку. Он сунул руку внутрь и обнаружил, что у него все же остался кусочек свиной колбаски, завернутый в матерчатую салфетку. Итак, с серьезным видом и лицом, исхлестанным морозным ветром, Мэтью позавтракал на ходу и, дрожа, направился обратно к мрачной могиле на вершине утеса.

Найвен Тракстон вошел в комнату своего старшего брата без стука. Он направил фонарь на кровать, где лежал Форбс, уставившись на балдахин над своей головой. Его руки были сжаты на груди поверх одеяла. Уикс принес немного дров в половине десятого, чтобы подбросить их в огонь. Сейчас в камине их было достаточно, чтобы их треск заглушал рев снежной бури, бушевавшей весь день и усилившейся с наступлением ночи.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Найвен.

— Не разговаривай со мной, — сухо ответил Форбс.

— Форбс, я же не враг тебе. И Харрис тоже. Мы хотим для тебя самого лучшего.

— Это наглая, отвратительная ложь.

— Тебе нужно отдохнуть. Побыть там, где о тебе смогут позаботиться надлежащим образом. И тебе нужен душевный покой, Форбс. Здесь ты его точно не получишь. — Найвен подошел к очагу, чтобы согреться. От порыва ветра стекла в окнах комнаты задрожали. — Прислушайся! Нас ждет настоящий ад, прежде чем все это закончится.

— Быть погребенным под снегом вместе с тобой и Харрисом — вот, что для меня настоящий ад.

Найвен отвернулся от огня.

— Если ты так сильно хочешь избавиться от «Тракстон-Компани», почему бы тебе просто не продать ее Харрису? Это бы было самым простым, а главное, верным решением. Тебя от него отделяет один росчерк пера.

— Я дюжину раз пытался объяснить вам, что мы не можем продолжать наше семейное дело. Наши средства истощены, и мы должны получить за компанию то, что еще можем. Строительство этого дома покончило с нами, мы перестали быть богачами. Теперь все это лишь пыль в глаза.

— Но Харрис мог бы…

— Харрис — настоящий безумец! — Форбс приподнялся на подушках, его лицо напряглось, а глаза налились кровью. — Неважно, во что он заставил тебя поверить, он живет только за счет богатства Симоны! Я знаю, я видел счета! И я также знаю, что он обескровливает эту бедную больную женщину. — Форбс кивнул, подтверждая свои слова. — Ты понимаешь, почему она болеет, не так ли? Она любит его и знает, как он ее использует! Так что лучше запереться в комнате в постели и вымаливать немного ласки, потому что даже такую малость Харрису тяжело ей дарить.