— Оставишь 18-летнюю девушку ночевать на улице?

Прекрасно, в его глазах заиграли зачатки совести. Приятно осознавать, что она у него в небольшом количестве, но имеется. Однако, он не отвечал, и я решилась прояснить ситуацию.

— Кто-то сдал моё вчерашнее опоздание, и душа мадам Триаль не вынесла.

— А у неё есть душа?

— Не знаю, видимо. По крайней мере, мне хочется так думать. Иначе она бы меня не только из общежития выгнала.

— А я тебе ещё тогда говорил, что ты долго не продержишься.

Глубокий вдох. Выдох. Ещё один вдох. Спокойно, Бренда. Это нужно, нужно сейчас. Я держалась из последних сил.

— Так как ты частично в этом виноват… — Использую формулировку помягче, хотя сама считаю, что виноват он в этом на все сто процентов. — Ты должен мне помочь.

— Я тебе ничего не должен. И уж точно ни в чём не виноват.

— Тебе жалко для меня одеяла и подушки? Я могу спать на диване, ты и не заметишь. А потом я что-нибудь придумаю.

Он вздохнул, прикрыв глаза, и зарылся пальцами в свои осветленные волосы, сжимая у основания. Кажется, принял какое-то решение.

— Проходи. Кормить не буду.

Ничего не ответив, но улыбнувшись маленькой победе, я прошла за ним в гостиную. Только, когда он посмотрел на меня, мой язык всё же отсоединился от мозга.

— Всё съела эта блондинистая лань? Ей что, настолько не понравилось?

Последним вопросом я намекала, конечно, не на еду. И было жутко любопытно, почему она выбежала такая нервная. Не думаю, что девушки обычно выходят от него недовольные.

Почему я вообще об этом думаю?

— Ей слишком понравилось. И она не ест ничего, кроме салата, она модель.

— Прекрасно.

Мне выдали одеяло и подушку, как я и просила. Лёжа на диване и рассматривая интерьер его квартиры, хотя бы один вечер я могла не волноваться и спокойно обдумать свои дальнейшие действия. Однако, я обдумывала окружающую действительность.

Стены были светлыми без излишеств, а рамы огромного окна тёмными. Из комнаты был выход на большой открытый балкон с видом на городские огни. В углу стоял мольберт с холстом, покрытым тканью. Хотелось подойти и открыть его, чтобы взглянуть. Но художники не любят, когда смотрят на незаконченные работы. Уважение к этому воспитал во мне старший брат, он невероятно талантливый художник. Если бы не он и не моя упёртость, быть мне сейчас студенткой юридического, а не ворочаться на диване в гостиной невыносимого тату-мастера.

Я так и не подумала о том, что буду делать дальше.

Первое, что я услышала утром, был звук кофеварки. Как давно я не слышала звук этого чудо-аппарата, целых полгода.

Я не сразу открыла глаза. А когда сделала это, увидела Итана в проёме кухни. Он стоял там и просто смотрел на диван. Диван, на котором лежала я.

— Как ты изящно спишь.

Нотки сарказма прослеживались в хриплом голосе.

— Хотя бы слюни на подушку не пускаю.

— Да на здоровье, если хочешь, мне не жалко.

Моя левая нога была опущена на пол, а правая согнута в колене, оставаясь на диване. Ни одна из них не была прикрыта белоснежным одеялом.

— Иди, пей свой кофе. Или хочешь посмотреть, как я одеваюсь?

Он хмыкнул, намереваясь всё же уйти в кухню, но его остановил звонок телефона. Взяв его, он ушёл в спальню. А я, воспользовавшись ситуацией, оделась.

Вернулся он озадаченный. Когда его взгляд остановился на мне, в нём промелькнула заинтересованность. А я едва не поперхнулась кофе, который он, вероятно, варил для себя.

— Вкусно? — Я кивнула. — Славно. Раз уж ты ворвалась в мою квартиру, и тебе так понравился мой диван в гостиной, мне нужна ответная услуга.

Не то, чтобы я ожидала, что легко отделаюсь, но от его взгляда мне реально стало не по себе.

— Ты серьёзно? Что это за детский сад?

— Это твоя плата за сон на моём диване.

Я сжимала кружку горячего кофе, даже не чувствуя температуры. Всё внимание сейчас было обращено на понимание, чего от меня хочет этот ненормальный. Чтобы я притворялась перед его родителями? Чтобы что?

— Зачем?

— Оооо. — Многозначительно протянул он. — Я хочу, чтобы ты ей не понравилась. Очень сильно не понравилась. Ты ведь справишься.

Мне почему-то очень не понравилась его уверенность, что я не понравлюсь его родителям. Я сверлила его взглядом.

— И всё-таки зачем?

— Ты всегда задаёшь так много вопросов?

Раздражённо бросил мне, приземляя свой зад на диван, на котором я спала этой ночью.

— Я хочу понимать, чего ты от меня хочешь. Я не актриса.

Тебе не придётся играть. Будь самой собой. — Выудив из-под одеяла мой черный кружевной бюстгальтер, он лукаво улыбнулся. — Можешь разбросать это по квартире для пущей убедительности.