– Что бы ты ни сказал сейчас, мое мнение об этом человеке не изменится. Я не перестану уважать его.

Виктор резко выдохнул и отвернулся, качнув головой. Потом рассмеялся с усилием и проговорил:

– Тебе и не придется.

Когда он снова взглянул на нее, синие глаза горели нехорошим огнем.

– Это ведь не тебя он поставил в жесткие условия.

Повисла колючая пауза, наконец Виктор заговорил. Отрывисто, как будто слова давались ему с трудом.

– Твой Михаил Аркадьевич выкупил мой контракт.

– Как это?

– А вот так. Большой бизнес только сверху белый.

– Но контракт?

Он усмехнулся и проговорил:

– На меня контракт. Был кое-кто, считавший, что я должен ему денег. Сделка была честная, просто некоторые не желают проигрывать.

Настя внезапно похолодела. С кем он связался?

– Это те...

А он бросил на нее быстрый и какой-то диковатый взгляд.

– Успокойся, о тех счетах неизвестно никому, для всех деньги просто исчезли, растворились. Но твой Михаил Аркадьевич как-то узнал, что ты моя жена, и надавил на меня. Мне пришлось. Остальное ты знаешь.

Он вдруг замолчал, потом взглянул на нее и с жаром произнес:

– Но когда я увидел, что ты с ним... Настя. Я чуть с ума не сошел!

Мороз по коже. Сразу всплыло в памяти все.

И тот последний разговор, когда она под диктовку Михаила Аркадьевича добавляла в проект брачного договора пункты о разводе.

«Я бы предложил вам брак и смог бы защитить от любых посягательств».

Теперь эта фраза ее бывшего шефа приобретала совсем другой смысл! А заодно стало понятно, почему Михаил Аркадьевич настаивал, чтобы бракоразводным процессом занималась именно она.

«...мне осталось меньше года».

Он знал, что умирает, и подстраховался. Потому что любой юрист на ее месте вскрыл бы все нарушения. А ей придется довести дело до конца.

– Вот потому я был против, чтобы ты лезла в это дело, - глухо проговорил Виктор.
– Это темный мир, я не хотел, чтобы это когда-то коснулось тебя. Не хотел, чтобы ты пострадала из-за меня.

Что?!

– Ты. Бросил меня, - проговорила Настя, задыхаясь, - вышвырнул как тряпку! Думаешь, я не страдала? Думаешь, мне пережить это было легко?!

У нее от боли стиснулось горло, а злость просто выжгла все. Она отвернулась, прохладный ветер налетал порывами, трепал волосы, хотелось закрыть глаза и...

– Это значит, что ты все еще любишь меня?

Он смотрел на нее и улыбался. Циничная сволочь и манипулятор, он сделал это специально, чтобы вывести ее на эмоции?!

«Ненавижу!» - рвалось из души. Она готова была расцарапать его довольную рожу, но сухо проговорила:

– Не обольщайтесь, господин Терских.

И встала со скамейки.

– Не стоит терять время. Нам нужно еще навестить вашу супругу Ингеборгу.

Он неспешно поднялся и с ленцой проговорил:

– Как скажете, госпожа Терских.

«Ненавижу!» - крикнула она мысленно.

Повернулась к нему спиной и пошла прочь, но он нагнал ее в один шаг и теперь шел рядом.

Мир перевернулся с ног на голову, а у нее мысли дурацкие. Но так было лучше, проще найти точку опоры. Удивительно, почему обратная дорога всегда кажется короче, думалось ей, наверное потому, что уже знаешь. О, а знала она теперь столько, что у нее вскипали мозги. И это была только верхушка айсберга!

Главное, не ощущать этого мужчину, не чувствовать. Его сильное тело, руку, протянутую поддержать ее. Слишком привычно? Больно на разрыв?

«Не смей меня касаться!» - кричало все в ней.

Плохо. Нужно успокоиться.

– Мне нужна полная картина, - проговорила она.

Виктор хмуро кивнул:

– Хорошо. Но разговор будет долгим.

И оглянулся на сквер. Настя колебалась несколько секунд, но налетел резкий порыв ветра, швырнул ей прядь волос в лицо, отрезвляя и возвращая в действительность.

Что она тут делает? Зачем слушает его? Он же опять будет опутывать ее словами.

– Нет, - сказала она и добавила с насмешкой: - Если, как ты утверждаешь, за нами кто-то наблюдает, нам не стоит тут задерживаться. Мы и так выбились из графика.

– Ты не веришь мне?
– он застыл, глядя ей в глаза.

Не. Надо.

– А ты бы сам себе поверил?

Мужчина медленно выдохнул и отвернулся.

– Спрашивай.

– Ты сказал - контракт. Что это значит?

– Это значит, - мрачно усмехнулся Виктор, - что некто назначил награду за мою голову.