Внутри было довольно уютно, даже красиво, неплохая планировка. Особенно Насте понравился двухсветный овальный холл с лестницей. Она еще отметила про себя, что, вероятнее всего, изначально это был коттедж, переделанный впоследствии под мини-гостиницу.

Виктор подтвердил.

– Здание относительно новое, - сказала она.
– Конечно, нужно учитывать состояние конструкций, но на первый взгляд цена может быть довольно высокой.

А у него в глазах отразилось странное довольство.

– Мне нужно сделать снимки и пройтись по всем комнатам, - Настя не хотела опираться только на свою оценку, собиралась отослать снимки риелторам.
– Думаю, это займет минут пятнадцать-двадцать.

Виктор кивнул:

– Конечно.

Все это время он держался рядом с ней. Вежливый, немного отстраненный, корректный.

Немного нереально. Как два незнакомца. Словно их ничего не связывало. Вообще. Помня о том, что за ними, возможно, наблюдают, Настя не затевала никаких опасных разговоров, он тоже. Сугубо деловые вопросы.

Но вот осмотр был почти закончен, пройти еще пару служебных помещений, и все.

– Тут есть еще сад, - неожиданно сказал Виктор.

– Сад?

– Да, Анастасия Марковна. Я покажу, - он смотрел в упор, очень выразительно.
– Сад неухоженный и сильно заросший. Сумку можете оставить здесь.

А она вдруг поняла. Возможность поговорить без помех!

Сердце подскочило к горлу, но Настя не подала виду. Ответила нейтрально:

– Да, конечно. Но сад надо привести в порядок, это поднимет цену.

И положила сумку со всеми своими гаджетами на небольшой круглый столик. А он уже открывал дверь, ведущую на задний двор. Здесь тоже были сложены строительные материалы, все обнесено довольно невзрачным сетчатым забором.

– Это временно, - проговорил Виктор, протягивая ей руку.
– Осторожнее, смотрите под ноги.

Он подвел ее к забору, открутил проволоку, которой была заперта калитка, шагнул наружу и позвал:

– Сюда, пожалуйста.

Все действительно выглядело заросшим, сетчатое ограждение оплетали лианы. Но уже через несколько шагов они вышли в сад, каскадами уходящий вниз по склону.

И вот там.

Он притянул ее к себе и крепко обнял.

– Еле дождался...
– хрипло прошептал куда-то ей в шею.

Стал целовать голодно и жарко и все твердил:

– Как ты, Настя? Я так боялся не успеть. Он не обидел тебя? Не молчи, девочка моя.

Разве она должна была позволять ему это? Но он застал ее врасплох...

И всматривался в ее лицо со странной жаждой.

– Что он говорил? Когда я пришел, на тебе лица не было.

И вдруг тряхнул ее за плечи:

– Настя, не молчи!
– а потом снова резко притянул к себе и страшно, низко прорычал: - Клянусь, я убью его.

Она наконец очнулась.

– Нет-нет, все нормально. Он ничего не сделал мне. Все в порядке.

Мужчина так и не выпустил ее из объятий, застыл, прижимая к себе. Наконец выдохнул:

– Жена моя, девочка.

И сразу без перерыва:

– Пойдем смотреть сад.

Потянул вниз по этим полузаросшим террасам. Боже, такие скачки эмоций...

А сад, несмотря на запустение, был прекрасен. Все это буйно разросшееся, цветущее. У нее даже захватило дух в первый момент, но потом вернулась реальность.

– Ты обещал сказать, как вышло, что этот монстр стал опекуном Ингеборги.

Виктор кивнул.

– Сейчас.

Подал ей руку, помогая спуститься по деревянным ступеням.

– Все дело в том, что твой Михаил Аркадьевич очень любил дочь, - проговорил хмуро.
– И баловал. Хочешь жить за границей одна - пожалуйста. Самые дорогие отели, светские тусовки, что угодно. А ты же видела Ингеборгу.

Ну да, Настя видела ее - красавица. Совсем молоденькая. Ей еще тогда, в первую встречу, показалось, что девушка не в себе, слишком экзальтированная. Это... ненатурально.

– Ну да, я заметила, но, честно говоря...

Виктор вдруг резко повернулся:

– Он подсадил ее на наркотики. И кое-что похуже, о чем тебе не следует знать.

У Насти в голове не укладывалась - родной дядя, они же семья...

– Но зачем?!

– Потешить свое дерьмовое эго, отомстить. Садист он, понимаешь?

Теперь она просто молчала.

– Когда Степанов узнал, было поздно. Девчонку смогли откачать, но пошли необратимые изменения психики.

Настя вдруг представила, каково это было узнать отцу. Что его любимая единственная дочь...