Батюшка перевел взгляд на тросточку, на которую опирался Беспалов, вытянул руку к стоявшей у стены деревянной скамейке и сказал:

— Давайте присядем.

Они сели. Батюшка вздохнул и спросил:

— Где вас ранило?

Беспалова удивило, что священник моментально и так точно установил диагноз его недуга. Словно сам когда-то страдал им.

— В Введенском районе, — ответил Беспалов. — Слышали о таком?

— Не только слышал, но и был там.

— Вот как? — удивился Беспалов. — А как же тогда вы оказались священником?

Отец Николай несколько мгновений молчал, опустив голову, потом поднял глаза на Беспалова и начал рассказывать. Оказалось, что он тоже служил в армии во время первой чеченской кампании и воевал под Ведено. Их рота, в которой после боя осталось меньше половины солдат, первой вошла в поселок. Районная больница была забита ранеными боевиками. Но взять их не разрешили. Сначала дорогу перекрыли чеченские женщины, потом по приказу начальства роту вообще вывели из села. Боевикам надо было дать поправиться и уйти в горы.

— Если правды нет на земле, значит, ее надо искать выше, — вздохнул отец Николай. — На войне для меня открылось такое, о чем раньше и не подозревал. В иную душу заглянуть страшно.

— Вы имеете в виду боевиков?

— Не только. Отморозков и у нас хватает. В том числе и на самом верху.

Беспалов не думал, что отец Николай окажется таким откровенным. По всей видимости, в деревне ему не с кем было общаться. В бывшем военном он увидел своего, поэтому и разговорился. Но откровение на том и закончилось. Отец Николай повернулся к Беспалову и спросил:

— Вас что-то мучает? У вас душа неспокойная.

— Вчера приходили какие-то сектантки. Агитировали принять их веру. Я одну из них огрел по мягкому месту вот этой тростью, — Беспалов покосился на тросточку, которую прислонил к скамейке.

— Вы поступили как истинный православный христианин, — одобрительно сказал батюшка.

— Но другие-то этого не сделали. Почему? Почему «белое братство» организует шествия по деревне, а вы нет? Почему сектанты бродят по дворам, смущая народ, а вы молчите?

— А что бы вы хотели? Чтобы мы тоже вышли на улицы?

— Но ведь люди пока еще верят вам и надеются, что вы их защитите.

— Мы помогаем человеку побороть зло в его душе. Все остальное он должен решать сам. Вот вы же решили.

— Но я же один. Что я могу сделать?

— Иисус тоже пришел на землю один, — перекрестившись, тихо произнес батюшка и, подняв глаза к церковному куполу, добавил: — Христовых воинов много. Поживёте у нас и душой почувствуете их.

— Степан Харченко тоже ходит в церковь? — спросил Беспалов.

— Я пришел в село, когда храм уже был построен, — сказал батюшка. — Мы не гоним тех, кто заходит к нам. — Он помолчал немного и добавил: — Дочка его постоянно бывает в храме.

И Беспалов понял, что священник хорошо знает цену Степке. И про дочку он сказал неслучайно. Наверняка с ней произошла какая-то история, если ищет утешения в церкви.

— Спасибо, что поговорили, — сказал Беспалов и, опираясь на тросточку, поднялся.

— Заходите еще, — произнес священник.

Беспалов вышел из церкви. Шел в нее за утешением, но его не настало. «Каждый заботится только о себе, — думал он. — Вот и батюшка боится испортить отношения и с сектантами, и со Степкой. Но от Степки он хоть что-то получает, а с сектантами-то почему ведет себя так?»

Вернувшись домой, он застал там Настю одну. Николай с ребятишками отправился на мотоцикле за ягодой.

— Вчера были на одной сопке, — сказала Настя. — Клубника там хорошая поспела. Решили сегодня собрать. Иначе другие оберут. Народу городского к нам много приезжает. Все же безработные. Вот и ищут, где поживиться.

— Что же мне не сказали, — обиделся Беспалов. — Я бы тоже по ягоды съездил.

— Куда тебе такому хворому, — возразила Настя и тут же спросила: — Кого в церкви-то видел?

— Три женщины какие-то были и тут же ушли. Пусто там. Батюшка говорит, что дочка Харченки к нему постоянно ходит.

— Грехи, видать, отмаливает, — сказала Настя.

— Какие грехи? — спросил Беспалов.

— Она своему тятеньке суразенка от хачиков принесла. Через нее он с ними и познакомился.

— Чего же замуж не вышла?

— Замуж надо выходить за своих. Но это нынешние девки понимают только после того, как с чужими наживутся.

Беспалов понял, что Настя говорит не только о дочке Степана, но и о других таких же бедолажках, чьи головы оказались забиты дурью о богатой жизни. Эта дурь, как в свое время советский интернационализм или нынешний глобализм, распространяется по всему миру. Немцы все чаще стараются жениться на негритянках, а французы — воспитать ребенка из арабской семьи. Ни те ни другие не думают о том, в какой трагической ситуации со временем окажутся их собственные дети. Они не станут ни немцами, ни французами, но уже не будут ни неграми, ни арабами. И никакое богатство не сделает их счастливыми. «Да. Замуж надо выходить за своих», — подумал Беспалов.