— А что они собираются праздновать?

— Сразу два события — футбольный матч и бега на ипподроме. — Елагин бросил сердитый взгляд в угол и отвернулся. Потом поднял глаза на Беспалова и сказал: — Никогда не думал, что у нас столько азартных людей. На футболе и бегах делаются гигантские ставки. Тотализатор принадлежит им, — он кивнул в угол, откуда раздавался гул голосов. — Выигрыш составляет мизер. Остальное забирают они. Я бы многое отдал, чтобы подержать в руках их гешефт.

— А еще что им принадлежит, кроме тотализатора? — спросил Беспалов.

— Гостиницы. Рынки. Розничная торговля. Банки. И, конечно, пресса.

— Мясом торгуют тоже они? — Беспалов сразу вспомнил Миронова, у которого во дворе сжигали живую свинью.

— Конечно, они, а кто же? — сказал молчавший до этого Биденко.

— Большевиков бы на них, — сказал Глебов. — Они бы вмиг экспроприировали все, нажитое нечестно.

— А ты знаешь хоть одного нашего богатого, который что-то нажил честно? — спросил Биденко.

Между ребятами разгорался спор, но Беспалов в него не вмешивался. Он думал о том, что все, сидящие сейчас с ним за одним столом, прошли огонь и воду, не раз заглядывали смерти в глаза, защищая Родину, которую до сих пор считают своей. А те, кто шумит в полутемном углу зала, в это время прибирали к рукам все, что когда-то принадлежало народу, да и сам народ тоже. Пока одни проливали кровь, хозяевами жизни становились другие. Они сделали на этой крови свои состояния. У него была стойкая неприязнь к таким людям. А после того, как узнал о смерти Нади, она еще более усилилась. Беспалов, качнувшись, прогнал невеселые размышления и вдруг увидел, что все ребята, враз замолчав, напряженно уставились на него. Неожиданно для самого себя он спросил:

— У вас есть какое-то предложение?

— Предложение одно, товарищ капитан, — сказал Биденко. — Провести экспроприацию.

— Вам это пришло в голову только сейчас? — Беспалов в недоумении посмотрел на сержанта.

— Мы и раньше об этом думали. А когда встретили Глебова, он нам сказал: был бы с нами капитан Беспалов, он бы все это мигом организовал.

— Вы хоть понимаете, что это такое? — спросил Беспалов. — Они — власть. У них охрана, в которой служат профессионалы, прошедшие школу спецназа. Милиция, прокуратура — тоже их. А мы кто такие?

— Мы тоже профессионалы, — сказал Елагин.

Фраза эта была произнесена так просто и так естественно, что Беспалов понял: ребята уже давно готовятся к экспроприации. Непонятно было только одно — зачем он понадобился им? И Беспалов откровенно спросил:

— А я здесь при чем?

— Вы же знаете, что любую операцию разрабатывает оперативный отдел, — сказал Биденко. — В нем собираются лучшие головы. Если их нет, операция будет провалена. Нам вашей головы не хватает, товарищ капитан.

— Моя голова и мне нужна, — ответил Беспалов.

Он попросил Биденко об этой встрече для того, чтобы вместе с бывшими сослуживцами подумать о том, как легче пережить лихолетье. Может быть, организовать небольшую транспортную контору, которая могла бы перевозить грузы в соседние города. Может быть, создать частное детективное агентство. Может быть, что-то еще, что не даст пропасть с голоду. А у них уже давно вызрела совершенно другая идея.

После того как Беспалов узнал о смерти Нади, у него возникло одно желание — отомстить убийцам. Оно заслонило все остальное. Это желание не прошло и сейчас, но теперь оно сразу показалось частным. С такими ребятами можно не только отомстить, но и совершить много других дел.

— Кем вы были до армии, Биденко? — спросил Беспалов.

— Оболтусом, товарищ капитан. Два года учился в политехе, сдуру бросил. Вот и загремел в армию.

— Теперь жалеете об этом?

— О том, что прошло, жалеть поздно, — сказал Биденко. — Надо думать о том, как жить дальше.

— У меня, сержант, одно дело, которое, как заноза, сидит в сердце, — сказал Беспалов, нахмурившись. — В Катайске два подонка в прошлом году изнасиловали и убили девушку. Одному дали шесть, другому семь лет. Я думаю, что это несправедливо.

— Я что-то слышал об этом, — тут же откликнулся Елагин. — Как раз после них в тот же день судили наших. Они, по-моему, до сих пор сидят в одной колонии. Вы не помните их фамилий?

— Анваров и Кравчук. А за что судили ваших? — спросил Беспалов.

— Потребовали от некоторых господ учтивого к себе отношения, а те их не поняли. Пришлось вразумлять. Потом был суд. Прокурор оказался на редкость несправедливым, судья его поддержал. И тоже дал одному шесть, а другому семь лет. Слово справедливость, товарищ капитан, из нашего официального лексикона вычеркнуто надолго.

Беспалов понял, что друзей Елагина осудили за драку. Причем и за нее, и за двойное изнасилование с убийством дали одни и те же сроки.

— Без справедливости человеческое существование теряет смысл, — заметил Беспалов. — Как только исчезает справедливость, начинается смута. Сначала в душах людей, потом во всем государстве.

— Я свяжусь с нашими ребятами, — сказал Елагин. — Они все выяснят, и, даю вам слово, справедливость будет восстановлена.

Мгновенная сообразительность Елагина понравилась Беспалову. Тот сразу понял, что речь идет не просто о девушке, а об очень близком человеке, против которого совершено преступление. Такое нельзя прощать. Любая банда должна понять, что посягать на кого-либо из сплоченной группы людей, прошедших две войны, чрезвычайно опасно. А совершить убийство их близкого — опасно смертельно. Возмездие последует неотвратимо и незамедлительно.