Каждое хлесткое слово задевало меня до глубины души и рождало чувство горечи. Я ведь всего лишь хотела помочь человеку. Хуже всего было то, что я не могла не признать правоту Ромаса, а оттого и найти в себе силы хоть что-то ответить. Между тем мужчина продолжал.

– Одна нелепая смерть косвенно от твоей руки могла поставить крест на жизни Далии, вероятно, и ее детей, оставшихся на произвол судьбы. А как насчет тебя самой? Ты понимаешь, что могла угодить под разбирательство управы, и не факт, что удалось бы выпутаться? А если бы тебе достался тюремный срок? Или ты думала, что я помогу тебе выкрутиться, пригласив меня сюда?

От последней несправедливой фразы я не смогла смолчать.

– Нет! Я не думала, что ты будешь помогать мне, если я виновата. Я бы не просила тебя нарушить закон. И не знала, что моя просьба доставит столько проблем, прости, пожалуйста.

– Знаешь, тебе лучше отправиться домой, – выдохнув проговорил мужчина. – Завтра в управе можешь не показываться, пока что я слишком зол. Лучше подумай хорошенько над тем, что я тебе сказал.

Я, кивнув, вылетела за дверь и прижалась к ней спиной с другой стороны, пытаясь не расплакаться и хоть немного взять себя в руки.

– Ну и что ты так накинулся на девчонку? – приглушенно поинтересовался Вадос. – Во всем этом же нет ее вины. Ты же сам сразу увидел, что произошло. И мужик этот, судя по дому и его семье, был изрядной скотиной. Да и глупо, не верю, что она позвала тебя за такой помощью, как прикрыть перед законом. Еще сказал бы, что попросила лично разделать и вытащить труп.

Раздался громкий вздох и усталый голос сыскаря.

– Я знаю. Вскипел и наговорил лишнего. И какой бы человек не был, нужно разбираться согласно закону, а не чинить самосуд. Но Мире действительно стоит научиться следить за всем, что она делает и говорит. Она взрослый человек и должна знать цену своим поступкам, а не бросаться каждому на помощь, не задумываясь о последствиях. Ты прекрасно знаешь, что сложись все чуть по-иному и она поставила бы крест на своей жизни.

– Или все-таки на твоей? Тебе не кажется, что ты к ней гораздо более требователен, чем к остальным? Не скажешь, по какой причине? – вкрадчиво спросил Вадос. – Ты смог бы, не предположи изначально причину смерти, оставить ее саму разбираться со всеми последствиями? Или все же попытался замять это дело?

Я, зажав себе рот рукой, старалась не выдать своего присутсвия. Но сыскарь не посчитал нужным отвечать на вопрос, лишь тихо выругался. Боясь, что мое присутсвие обнаружат и последует еще более гневная отповедь, я ушла.

Утро не принесло какого-либо облегчения и я пребывала в унынии. Слова сыскаря глубоко задели меня. Неужели я действительно так пренебрежительна в отношении того, что делаю, и как это может сказаться на окружающих? Как же тогда быть хорошим человеком, если не пытаться помочь людям, когда это оказывается в твоих силах? Оставаться в комнате стало невыносимо, и я направилась побродить по городу и сама не заметила, как оказалась невдалеке от Академии правления. На одной из аллей парка меня окликнул знакомый голос.

– Светлого дня, Мира! Счатлив тебя видеть! – ко мне спешил Шон Ивье. – Прогуляемся?

– Светлого дня, Шон. Что ты здесь делаешь?

– Вообще учусь, – улыбнулся молодой человек, – но сейчас направляюсь с тобой на прогулку. Я как раз недавно думал, что давно тебя не видел. Как у тебя дела?

И я, съедаемая переживаниями, рассказала Шону о событиях последней ночи. Он слушал молча, не перебивая, и лишь после того, как рассказ закончился, позволил себе высказаться.

– Как он мог такое сказать? – гневно начал Шон, и я было обрадовалась, что кто-то понял мои переживания. – При чем тут вообще то, что могло произойти с другими людьми? Вообще-то стоило побеспокоиться о том, что могло случиться с тобой. Мира, нельзя было изначально говорить той женщине, что поможешь ей решить все проблемы. В конце концов, это она воспользовалась твоим браслетом. И вина должна была быть ее, даже если бы дело было в браслете.

Слова Шона вызвали протест в моей душе. То есть как это нужно было оставить со всем разбираться Далию?

– Но ведь я его сделала, значит и ответственность на мне.

– Как будущий законник, скажу, что ножи делают кузнецы, а пистоли оружейники. Но в случае убийства никто не идет ни к первым, ни к вторым, – невозмутимо продолжил Шон. – И вообще, всегда в первую очередь стоит думать о собственном благе, за тебя это никто не сделает. На первом месте должен стоять собственный интерес и лишь потом все остальные.

Я понимала, что Шон говорит из лучших побуждений, но не могла с этим согласиться. Как можно так просто переложить свою вину на другого и спокойно с этим жить?

– А вообще, давай-ка я лучше тебя отвлеку. Пойдем выпьем кофий, пока гуляли ты озябла, – предложил молодой человек. – Как продвигается дело Кевина? Не появилось ли что-то, что можно узнать общественности в моем лице?

Увидев мой косой взгляд, Шон примирительно поднял руки.

– Понял-понял, никаких вопросов о нем. Просто хочется знать наверняка, когда это все уже закончится. Мама заказала все необходимое для достойного погребения, но это будет возможно лишь после закрытия дела. Смотри, вон там вполне приличная лавка пекаря. Давай зайдем?