— Да привезу я! Завтра привезу! — кричал водитель и упрекал обделенных: — У вас же была своя пекарня. Раскурочили! — и показывал на кучу битого кирпича.

Получив телеграмму, Андрей Данилович все эти дни думал о Миколе. Ему учиться в институте осталось один год. Он уже почти дипломированный специалист по установке и ремонту бытовой техники. Но что бытовая техника, если есть земля! Микола будет хозяином!

Отец строил радужные планы. На тридцати гектарах можно так развернуться, что через год, если ты не дурень и не сопьешься, станешь миллионером.

Станет, конечно, Микола. Да и Никита, может, не окажется на обочине жизни. В детстве братья крепко дружили. И теперь вроде дружба не притупляется.

Но отец не знал того, что Миколу неодолимо тянуло к оружию. А знай это, спросил бы себя: «С оружием вести на земле хозяйство? Возможно ли?»

Недавно повстречался Леха Зема, потомственный скотник и неутомимый алкаш. С тех пор, как старый Пунтус, будучи председателем ликвидационной комиссии по распродаже колхозного имущества, под нож пустил молочное стадо, для Земы работы не оказалось, и он махнул в город, но скоро оттуда вернулся, сообщил как новость:

— Везде, хлопцы, бардак.

И выдал что-то опасное:

— Надо было не коров резать, а Пунтуса с пунтусятами. Мне бы автомат, я всех бы их: та-та-та!

— Ты осторожней, — советовали ему. — Ты же знаешь, как они лупили Никиту и Миколу. А Перевышки — не слабаки. Не чета тебе. Будешь пропагандировать революцию — без печенок останешься. У Пунтуса хлопцы… жеребцы. Домашним салом откормлены.

— А это мы еще посмотрим, кто останется. И мы сало едим. И жеребцов кастрировать умеем.

Речь смелая. По пьянке многое скажешь. В этот раз Леха был трезв, что редко с ним случается. Все осторожные, чтоб не нарваться на неприятность, от Лехи спешили отойти подальше. Хотел было избежать встречи и старый Перевышко. Но Леха глянул на него, как на предателя:

— Андрей Данилович, и вы ко мне боком… Боитесь?

— Не боюсь, — мягко ответил Перевышко, — а быть свидетелем твоих дурацких речей… Кто что-то важное готовит, попусту не треплется.

У Лехи под морщинистой кожей желваки заиграли.

— Эх, вы… Да если каждый только за себя… Каждого в отдельности мокрым рядном накроют, как курицу, чтоб не просилась насиживать яйца. Вам ли объяснять?.. И в новом веке, если будем смирными, на вас будут ездить, как на волах. А вы же с Клавдией Петровной не одиноки. У вас есть Никита. Есть Микола… И меня в расчет возьмите… Нас уже трое — ваших союзников.

— А где они, сыновья мои? — Андрей Данилович отрешенно взглянул на непривычно трезвого Леху.

Леха напомнил:

— Говорят, Никита служит.

— Кто говорит?

— Юля Пунтус. Она вроде с ним того…

Сказал Алексей, как наотмашь ударил: не хватало еще Первышкам с Пунтусами породниться. Мать тогда окончательно сляжет. Да и старый Пунтус не допустит, чтобы его дочь спуталась с голодранцами. Так он за глаза отзывался о Перевышках.

В селе не было тайной, что Алексей Романович мечтает выдать свою старшую дочь за крепкого, набирающего силу предпринимателя. А такие в районе уже есть, но все они, сволочи, женаты. Хотя это и неплохо: разведенного быстрее женишь. Разведенный, привычный быть всегда накормленным и обстиранным, скоро опять женится. Жизнь — это хитрость, клубок случайностей. Всегда в чем-то кому-то везет. Вот, к примеру, собрался в дорогу, приезжаешь на вокзал, а билетов нет. А кто-то раздумал ехать, и если ты терпеливо ждешь у кассы — может, тебе и посчастливится. Только не зевай. Все — дело случая. Вот уже и случай: трезвый предприниматель с женой разводится, тогда хватай разведенного, как чужой билет.

Примерно так, утверждает Леха, наш украинский президент подхватил олигарха для своей дочери. Олигарха и дочь президента случили, как ведется в стаде. И вот уже — новая пара. Новые паны плодятся и размножаются.

А кто он такой — Никита Перевышко? Для Пунтуса — всего-навсего сын механизатора. До недавнего времени таких механизаторов у него был добрый десяток, и почти каждый посчитал бы за честь жениться на дочери председателя колхоза, хотя и бывшего. Пунтус не обеднел, наоборот, с каждым годом набирает вес, как боров при хорошей кормежке. Теперь ему не надо прятаться от народного контроля, он сам себе контроль и вступает в ту партию, которая при власти. Он — частник, и его на предмет родства устраивает только крепкий предприниматель. Неравного брака частник избегает. Неравный брак — хуже позора.

Опозоренным посчитал бы себя и Перевышко, если бы Никита женился на дочери Пунтуса. Слава богу, обмен письмами еще не намек на свадьбу. Да и есть ли письма? Люди, в большинстве своем, особенно в селе, любят безбожно врать. Завидуют. А кто теперь не врет? Когда нельзя сказать правду, а из тебя душу тянут, соврешь невольно, только бы отстали. Ведь жить как-то надо, и каждому любопытно: ты живешь или выживаешь?

Хорошую мысль подал Алешка Зема: каждый сам по себе — не выживет. Легко тому, у кого есть наследники. У Перевышки они были. Но смогут ли они бороться, строить царство земное? Об этом следовало спросить, прежде всего, Никиту. Молодец Микола, он сказал свое «да». Отцу это прибавило бодрости.