Раз невеста прибудет с подругами, решил вызвать… э… для охраны… точно!.. для охраны!.. холостых помощников крепостного волшебника. Сейчас при крепости как-то скопился чуть не десяток аус Хансалов. Да и неженатых офицеров из дворян, думаю, стоит привлечь. Нападение едва ли случится, а вот женский пол чуток поохранять надо. Любят они это дело… В смысле, женщины заботу об их безопасности. Ну и сопровождение из крепких парней в форме.

Послал вестового с поимённым списком и приказом по гарнизону — вызванным в назначенный час прибыть, в парадной форме одежды, для охранения дам с сопровождающими их девицами. Быть готовыми принять участие в общем обеде. Если я хоть что-то понимаю в этой жизни и в молодых офицерах, то сильно возражать никто из вызванных не будет. А находящихся в карауле пусть семейные подменят.

Конечно, я и сам понимаю, что мои парни не нужны в семьях титулованной высшей знати, но ведь покрасоваться они могут? Им приятно будет. Это первое соображение, есть и второе. Засветившись в компании великосветских невест, ребята немного поднимут самооценку, чуток оботрутся и наведут на себя лоск, что поможет в общении с другими девицами, попроще.

Да и бывает полезно офицеру из дальнего гарнизона невзначай вдруг упомянуть что-то вроде: «Гуляли мы как-то в розарии с дочерьми графа ХХХ и барона УУУ… Нет! Что вы! Просто знакомы!» А то и доверительно, шепотком, добавить: «Столичные штучки! Но мне гораздо больше нравятся те девицы, что попроще манерами, но подушевней в общении. Такие, например, как ваша…» Сами понимаете, и уровень мужчины в глазах родителей сразу поднимается, и самой девушке приятно такое сравнение.

Лаура

Вечером прибыл на встречу в Зелёный Дол, и был препровождён к Лауре. Выглядела она не очень, какая-то грустная и потускневшая что ли.

— Стах, — без предисловий начала беседу, — у меня огромная проблема. Пока о ней знают лишь Силестрия и Мариана. Сейчас узнаешь и ты. Верю, что никому не расскажешь, но это только малая часть всего дела к тебе. Об остальном пока не ведают и они. Про моё проклятие ты в курсе?

— Да. И сочувствую. Но, слышал, рука почти восстановилась? Ты уже немного можешь писать?

— Почти? — с тоской воскликнула женщина. — Да, я могу ей что-то делать. Даже немного пишу. Но совсем не могу расписываться, и это знают все. Чего люди не знают, так это то, что моя личная печать разваливается во время первого же применения.

— Это как?

— А вот так! Ни один оттиск не пропечатывается. Боги не принимают мои клятвы. Клятвы и присяги мне тоже не принимаются. Как тебе такое проклятие? Особенно для государыни небольшой, но гордой страны.

— Ужасно! Просто нет слов.

— У меня они есть, но лучше я промолчу. Не подобает женщине так ругаться. Итак, проклятие. На тебя было совершено сразу пять покушений.

— Четыре, вроде?

— Пять. Твой кубок для банкета был отравлен. Но не в том суть. Эдмунд считает свою жену полной дурой, и он недалёк от истины, но глаза-то у меня нормальные! Почти сразу после покушения я увидела среди его свитских напавшего слантовского офицера. Да, в нашем мундире, с другим цветом волос и причёской, но это был он. Мариана утверждает, что герцог тоже устроил покушение, но с ним хоть понятно.

— То есть…

— То есть, Эдмунд решил не пускать дело на самотёк и подстраховал Сланто.

— Вот это поворот!

— Именно! Я, после рождения наследника, и так ему не особо нужна, а коли он узнает про полный вариант проклятия, то может совсем от меня избавиться. Но и это половина беды! Эдмунд и Сланто подготовили два покушения. А кто устроил ещё три? Королева говорит, что не знает. Эдмунду я перестала верить совсем. Но ещё три скрытых общих врага у нас с тобой остались. Знаешь, кто они?

— Нет.

— И я не знаю. А поговорив со своими свитскими, я поняла, что от меня они получают жалование меньшее, чем от Министерства Двора Хаора. Так дедушка велел, и так папа оставил. Теперь вопрос — кому мои статс-дамы и фрейлины верны? Мне? Сомневаюсь!

— Да уж!

— Зато теперь стало кристально ясно, что среди всех мне служащих, среди всех знакомых и близких, только ты единственный надёжный и проверенный человек. Хотя, возможно, немного разочаровался в сюзерене, но всё равно остался верен.

— Возможно. А ещё твой отец просил меня заботиться о тебе и твоём сыне.

— А! Неужели ты лишь потому до сей поры со мной возишься? Не верю! Есть ещё тётя, гадость она вполне может устроить, но с меня ей никакого проку нет, потому помогает. Одна бы я не смогла, но вместе с Силестрией надеюсь, кое-что немного поправить. Словом, ты должен мне сильно помочь.

— Чем и как?

— У тебя осталась Зеленоземская герцогская печать. Использовать её приходилось редко, ведь я указов, считай, не издавала. Вместо них писала простые записочки с приказами или распоряжениями. Правильно?