Тревога, то смутная, то отчаянно-острая не покидала меня. Ответов, как и воспоминаний, у меня не появлялось. А вопросов становилось все больше. Меня волновало, что я ничего не помню о том, как попала в этот не дружелюбный мир. Волновало, как вернуться домой. Волновало мое туманное будущее.

Хуже всего было то, что я ничего не могла поделать. Ничего! Громадная территория Цитадели незримо охранялась. Да и куда мне было бежать — не зная ни мира, ни его обычаев, ничего! Мое вынужденное бездействие нервировало. Я хотела заняться хоть чем-то, желательно тем, что будет как-то связано с моим волшебным спасением. Хотя на волшебство я, конечно, особо не надеялась.

Ничего не оставалось, как бесцельно слоняться по комнате, по саду, да по пустым коридорам. Если изредка там встречались ученики хранителя, то они тут же разбегались при виде меня. Словно я их чем-то пугала.

Единственным человеком, кто не избегал меня, был Галвин. Более улыбчивого и оптимистичного парня я не встречала. Он часто улучал минутку, чтобы поздороваться и перекинуться парой слов. Не думаю, что я была интересна ему, как девушка. Скорее, как инопланетянка.

Однажды на закате пришел Моран. Я уплетала свой ужин, глядя в широкое окно на яркое лиловое небо. Когда он бесшумно вошел в комнату, я чуть не поперхнулась. Его приход стал для меня полной неожиданностью. Еще большей неожиданностью была мысль, что я рада его видеть.

Видимо, это было написано на моем лице, потому что Моран едва заметно улыбнулся и вместо приветствия пожелал приятного аппетита. Хотя аппетит у меня пропал напрочь.

— Я бы хотел побеседовать с тобой. Расскажи мне о своем мире, — сказал он, садясь в кресло.

— Что именно тебя интересует?

Глаза Морана ярко сверкнули, на мгновение я увидела свое отражение в больших зрачках.

— Все, — спокойным и беспристрастным тоном ответил он, — меня интересует все.

Я задумалась, устремив взгляд за горизонт. С чего начать? С названия планеты? Со страны, в которой жила? С описания людей и нравов, с истории?

— Мой мир отличается от твоего, — вздохнув, ответила я и перевела взгляд на Морана, — и в то же время между ними есть много общего. Там, где я жила, нет королей, хранителей и невидимых меток. Там нет магии и крепостей. Там не запирают человека без причины. У нас это противозаконно…

На этих словах Моран хмыкнул, но ничего не сказал. Он лишь чуть подался вперед, переплетая длинные пальцы у подбородка.

— В моем мире больше свободы, — неуверенно продолжила я, — женщины и мужчины равны. Женщины часто занимаются мужскими занятиями.

Я замолчала, не зная, что говорить дальше. Продолжать можно было бесконечно: начиная от истории, заканчивая достижениями в науке. Но что-то мне подсказывало, что Морана интересует другое.

Хранитель пристально смотрел на меня, изучая. Подался чуть вперед и тихим, но уверенным голосом произнес:

— А кем была ты? Кем ты была в своем мире без магии, где женщины выполняют мужскую работу?

Никем.

Это первое, что пришло на ум. Конечно, этого я не сказала. А кем я была там? Здесь я пленница, но и там свободной себя не чувствовала, хотя и наплела хранителю о свободе. Меня всегда мучало чувство некой раздвоенности. Словно во мне не хватает важной детали, частицы чего-то важного, что делает людей цельными.

Моран по-прежнему пронзал меня своим ледяным взглядом. Не выдержав, я отвела глаза и подошла к окну. Солнце почти село, и в углах комнаты сгущались тени.

— Я просто жила, — тихо ответила я, стараясь придать голосу уверенности, — работала. К чему-то стремилась…

— Но кем ты была? — нетерпеливо перебил меня Моран.

Его вопрос поставил меня в тупик. Я обернулась и взглянула на него. Его глаза ярко блестели в полумраке, а я рассеянно подумала, почему еще не горят свечи в комнате.

— Собой, — ответила я, пожав плечами.

Женщиной, которая посещала психолога. А последние месяцы пила антидепрессанты. Вот кем я была на самом деле — не собой. Но говорить этого хранителю я не стала. Да и депрессия моя казалась теперь какой-то блеклой и незначительной на фоне последних событий. Глупой даже.

— Твои глаза изменили цвет, — задумчиво произнес Моран. — Уже в третий раз за вечер.

И как он это заметил в таких-то сумерках? И почему не горят свечи и лампы?

Я молчала. Хранитель встал с кресла и едва махнул рукой. Тут же вспыхнули свечи и загорелись настенные лампы. Словно мысли мои прочитал.

— И все же меня интересует, — твердо сказал он через минуту молчания, — чем ты занималась в своем мире, кто были твои друзья, как проходили твои последние дни, до того, как ты попала сюда.

— Так все-таки ты веришь, что я из другого мира?

Моран не ответил на мой вопрос и подошел ко мне, взглянув в окно на темное небо.

— В твоем мире такое же небо? — спросил он, не глядя на меня, — такие же деревья и звезды?

Я с удивлением посмотрела на него. Сейчас в нем было мало от высокомерного и могущественного мага, больше он походил на обычного мужчину. Эта мысль внезапно смутила меня, и я тут же отвернулась от него.