— Вы с ума сошли?! — заорала девочка и попыталась оттащить Полоцкого, сидевшего верхом на сопернике, если так вообще можно было назвать Третьякова в данном контексте.

Однако сделать это было сложно и травмоопасно.

А в это же самое время на сцене продолжался концерт:

— А вы знаете, что в день Новолетия принято отмечать переход от детского возраста к подростковому? — спрашивал чуть охрипший Митя.

— И как же проходил этот самый переход? Был какой-то обычай? — интересовалась Настасья.

— Да! Обычай заключался в следующем: сажали юношу на коня и давали самостоятельно на нем проехать. У кого получалось — становился на новую возрастную ступень!

— Здорово! Может, и мы тогда проверим, стали ли наши парни взрослее за лето? — спросила Настасья, и они с Митей оказались среди толпы, где катались по земле два первогодки.

— О, вот и кандидаты, — ровным голосом и ничем не выдавая ситуации, сказал Митя и с помощью еще одного старшекурсника растащил нарушителей порядка. При этом делали они это все молча, не привлекая внимания учителей. Сработали грамотно, видимо, не впервой.

Яромира и Ваню, взвинченных и помятых, поставили на ноги.

— Задача следующая, — начал ведущий, стараясь говорить, как ни в чем не бывало. — Садитесь на коней, да-да, не надо удивляться, мы и коней тут для вас припасли. Как знали прям… Кхм, садитесь на коней, проезжаете до вот того столба! В прежние времена там стояла девушка, и надо было сорвать с нее платок. Но мы вам не доверяем, — он многозначительно прокашлялся. — Поэтому платок будет привязан к столбу. Кто быстрее доберется до приза, тот и победил! — Митя повысил голос на последних словах, явно делая акцент и на способ разрешения их конфликта.

— Как раз и девушка тут есть, — Настасья подошла к оторопевшей Мирославе. — Одолжишь свой платок, девица-красавица?

Она кивнула, стягивая его с плеч и оставаясь в рубахе и ферязе. Что тут происходит?

— Яромир! — позвала она одногруппника, тот кинул на нее бешеный взгляд, который лишь немного смягчился при виде подруги. — Может, не надо?

Он отрицательно и решительно покачал головой:

— Считай мою победу извинением, — сказал Полоцкий и удалился, хватая за вожжи черного коня. Ваня, смотря только перед собой, подошел к коню шоколадного окраса. Ведущие магией отправили по воздуху платок и повесили его на столб, когда парни резко вскочили в седла.

Дорога к столбу была подсвечена факелами, летающими над головой и освещающими большое пространство.

— Итак, на счет “три” начинаем! — закричал Митя. — Хором! Раз!

Толпа мгновенно подхватила счет. Как говорится, им бы только хлеба и зрелищ…

— Два!

Парни пригнулись и напряглись.

— Три!

Два коня сорвались с места, перемешивая копытами с подковами свежую траву с рыхлой землей. Кони ржали, подбадриваемые своими наездниками, но черный конь, хоть и был меньше по размеру, оказался более резвым. Белый, расписной золотыми и красными букетами платок оказался в руках Яромира.

А Мирослава стояла, обняв себя руками за плечи. В ее прежней жизни мальчишки, с которыми она бегала на рыбалку и воровала клубнику у какой-то бабушки с огорода, общались с ней только потому, что считали ее «своей в стае».

Ее принял в компанию Женька, друг детства, поэтому приняли и все остальные. Мальчишка в юбке, не более. Парни, с которыми она училась в гимназии в Питере, на нее тоже внимания не обращали, общались, дружили, вместе гуляли, но не более. За лето она сильно выросла, Серафима Николаевна говорит, что похорошела, но бабушка на то и бабушка, чтобы любить и лелеять!

Но что происходит здесь? За нее два парня устроили сначала танцевальный поединок, потом драку, а сейчас гонки на конях? Ей это доставляло дискомфорт. Ей это было не нужно! Она провела вспотевшими ладонями по лицу.

— Замечательно, Морозова, вот теперь и разгребай эту кашу. Джульетта недоделанная, — думала она и с кислой миной смотрела, как ее товарищи, именно ими она их и считала раньше, скачут рысью обратно.

К всеобщему удивлению, Яромир, с ровной спиной сидя на коне, протянул Ване руку, а тот ее крепко пожал, как всегда широко улыбаясь. Они перебросились парой слов и спешились с коней.

Толпа ревела, кто-то громко свистел, девчонки пищали, тут и там Мирослава слышала громкие обсуждения по вопросу хозяйки платка, а когда показывали на нее, ощущала, будто кипит изнутри.

Она стояла, сложив руки на груди, когда оба конника подошли к ней.

— Дружба? — хором спросили Мирославу улыбающиеся парни, и она закатила глаза, а затем показательно сделала жест «рука-лицо». Девочка обняла их обоих одновременно, но тут Астра, резко выбежавшая из толпы, схватила Третьякова за руку.