Поставки оборудования в основном тоже были из России, за исключением вентиляционного, электротехнического и технологической арматуры и теплообменников. В то время у нас вентиляционные установки были крупногабаритные, поэтому китайская сторона закупила их в третьих странах. Аналогично и по другим видам оборудования, включая СКУ. И тут тоже пришлось решать вопрос взаимодействия нашего оборудования и иностранного, это тоже было очень сложно вначале, но затем все, конечно, разрешилось. Когда немцы стали понимать, какие мы тут алгоритмы закладываем, они нас где-то начали поправлять. И мы тоже стали понимать, как организована и как работает система автоматики СКУ.

На третьем и четвертом блоках китайская сторона уже рассматривала возможность взять на себя турбинный остров, как и закупку оборудования для ядерного острова. То есть китайцы закупали и теплообменники, и насосы, и ту же вентиляцию на своем рынке и в третьих странах.

На этих же блоках возникла проблема: их полярный кран, поставкой которого они сами занимались, не подходил по габаритам. А балку крана нельзя было делать выше, она определена уже по нашей компоновке; если ее поднимать, то надо переделывать всю купольную часть здания реактора. Вопрос решили, и на седьмом и восьмом блоках, которые сейчас строятся, уже проблем нет. И вес крана уменьшили, сделали такой, чтобы он мог быть там установлен, и настояли на таких его габаритах, какие были заложены у нас в проекте.

Китайцы в этот раз выбрали еще мощнее блок. Они давно, еще в 2006 году, заинтересовались проектом нашей Ленинградской атомной станции. Тогда еще приезжали, спрашивали, и вот решили, что надо построить такую станцию.

Проблематика на «Сюйдапу» несколько иная, чем на Тяньваньской станции. Это севернее, ближе к нашей Сибири, там, говорят, Порт-Артур как раз напротив. Поэтому немного другие условия, холоднее. А так – та же скала и так же китайские специалисты очень быстро хотят строить. У них появилось это амбициозное слово – «сроки». Поэтому они стремятся пустить станцию как можно раньше, быстрее, чем, допустим, пускались другие блоки.

2021 г.

Комплекс защитных сооружений (КЗС) – так официально называется дамба, ограждающая сегодня Санкт-Петербург от наводнений. Это уникальное гидрологическое сооружение, не имеющее аналогов в мире. КЗС был введен в эксплуатацию 12 августа 2011 года. Дамбу начали строить практически вместе с городом, и за столетия ее история успела обрасти легендами и преданиями. Их героями стали также инженеры и строители, которые уже в наши дни, преодолев множество препятствий, все-таки завершили долгострой, растянувшийся с прошлого века на целых 35 лет, и защитили Петербург от катастрофической нагонной волны. И одной из таких новых легенд – легенд дамбы – стал «Атомстройэкспорт». Компания взяла на себя организацию сооружения самых ответственных и высокотехнологичных элементов КЗС.

По преданию, первые прения о «злой невской воде» прошли еще во время строительства Петербурга. Однажды в районе Заячьего острова к высокому длинноволосому брюнету в кожаном фартуке, ботфортах и с плотницкими инструментами в руках подошел седовласый старец и сказал нечто такое, что повергло мастера пилы и топора в ярость.

Плотником был не кто иной, как государь всея Руси Петр Алексеевич Романов, а старцем, словно сошедшим со страниц еще не написанной поэмы Пушкина «Руслан и Людмила», – финский мудрец, прибывший на стройплощадку будущего города с серьезной миссией. Старый финн поведал царю о том, что вода в этих местах скоро поднимется до кроны высокого дуба. И показал рукой на растущее неподалеку мощное дерево.

Согласно легенде, разгневанный неприятной новостью Петр приказал дуб срубить, а горе-предсказателя повесить. Не помогло. Все го через три месяца, 20 августа 1703 года, произошло страшное стихийное бедствие, превратившее Северную Пальмиру в Венецию.

Возведение будущей столицы продолжилось, но инженеры получили от царя указ о защите города от подтоплений. Как заказчик градостроительства, Петр провел тендер и выбрал новаторский проект обрусевшего француза Пьера-Доминика Базена. Базеновский план включал строительство каменной дамбы поперек Финского залива со шлюзами и водосливами. Однако проект настолько опережал свое время, что технологий XVIII века хватило лишь на сооружение насыпи Васильевского острова.

С тех пор Санкт-Петербург пережил более 300 наводнений, при которых уровень воды превышал уровень Балтийского моря порой более чем на три метра. Наиболее опасными были для северной столицы частые осенние и зимние разливы.

Комплексу эрмитажных зданий, построенному у самой Невы, водная стихия досаждала неоднократно. Выходя из берегов, река затапливала дворцовые подвалы, покушалась на первый этаж. Сохранились воспоминания о наводнении 1824 года: 18 ноября Дворцовая площадь словно превратилась в бушующее море, посреди которого стоял Зимний дворец – о его стены хлестали тяжелые волны, ветер срывал с крыши металлические листы, бил окна. Было разрушено 462 дома, еще 3682 повреждено. Утонувших насчитали 500 человек; других, чьи тела унесло в Финский залив, объявили пропавшими без вести. Бурная река текла по Невскому проспекту. Размыло городское кладбище, и гробы плыли по улицам, приставая к окнам и парадным. Тому памятному бедствию посвящен «Медный всадник» А.С. Пушкина. На здании Нового Эрмитажа до сих пор сохранилась мраморная табличка с указанием уровня воды 1824 года.

Катастрофа подобного масштаба повторилась через сто лет, в 1924 году. Последнее наводнение, серьезно побеспокоившее Зимний, датировано 1999 годом. Тогда вода поднялась на 260 сантиметров и через Шуваловский проезд проникла в подвальные помещения Эрмитажа.

Капризная многоводная Нева наносила ущерб всей исторической части Петербурга, особенно Васильевскому острову и Петроградской стороне. До ввода в строй дамбы во время наводнений из-за угрозы подтопления приходилось закрывать некоторые станции метро.