Гость коварно улыбнулся.

— Всё верно, Морозов. Я буду волен забрать то, что дал, тогда когда мне это будет угодно. Ах, да! Зовите меня Адонай. С этого момента вы часть моей семьи в посмертии.

…

20 июня 2026 года

Остров Аран, Подводная тюрьма «Глотка»

Крыло для заключённых, ожидающих последней проверки

Не зря говорят: «Ожидание смерти хуже самой смерти.» Судебная система Арана, как и большинства развитых стран, устроена весьма логично. До тех пор, пока не будет доказана вина заключённого в тяжких злодеяниях, его будут держать в «серой зоне». Запускается дополнительная следственная проверка. Из серой зоны есть три пути: свобода, перевод в крыло тюрьмы, где содержатся обычные заключённые, либо смертный приговор. Чаще всего третье. Ментаты свой хлеб не зря едят.

Комнаты для переговоров как таковой в этом крыле Глотки не имелось. Каморка три на три метра с двумя дверьми. Одна вела в общее здание тюрьмы. Другая, в коридор, из которого заключённые обычно не возвращались.

Слева из окна-иллюминатора светит тусклый свет. Там, над водой, сейчас начался новый день. Кто-то кому-то признаётся в любви, матери рожают деток, а их счастливые отцы собираются на работу. Пасторальная картина! Счастливая, полная ярких эмоций жизнь… о которой люди в тюрьмах быстро забывают.

Свет из окна попал на символ креста, висящего на стене. Большой, словно горилла, заключённый, глядя на него всё же перекрестился. Право исповедаться в последний раз, как и последний ужин, это возможность вновь почувствовать себя человеком… Пусть и перед смертной казнью.

Помолиться, покаяться в грехах, передать письма на свободу. Вот собственно и всё. Конец бесславной жизни Хуана Пабло Гарсия-Рамиреса. Сожалел ли он о том, что три недели назад убил пятерых матросов обычной вилкой в пьяной драке? Ни капли. Либо ты, либо тебя — в тот раз… да и предыдущие, события всегда походили друг на друга. Хуан уже не мог вспомнить, сколько всего людей убил пока плавал по морям. Двадцать или тридцать… кажется. Хуана ранили, он зверел и становился чуточку быстрее и сильнее остальных.

Заключённый в очередной раз взглянул на крест, висевший на стене, и лишь в этот момент заметил, что находится в каморке переговорной не один.

Святой отец Эдди — щуплый, белокурый и голубоглазый, в чёрной церковной сутане, вошёл внутрь переговорной. За его спиной почему-то не скрипнула дверь, бесшумно провернулся ключ охранника и даже хлипкий стул он сдвинул в аномальной тишине.

На лице Эдди показалась жёсткая улыбка.

— Хочешь покаяться перед смертью, Хуан?

— Да, отче, — заключённый ответил на автомате, сделав полушаг назад.

Инстинкты матёрого убийцы взвыли от ощущения, что совсем рядом находится смертельно опасный древний супер-хищник.

— Покаяться? — Эдди криво усмехнулся. — В тебе нет ни грамма раскаяния, сын мой. Нет даже тени сомнений в правильности совершённых действий. Виноват ли фермер в том, что убил кинувшихся на него бешеных собак? Или добил паршивую овцу в стаде? Ты убийца, Хуан. Прирождённый чистильщик со дна людского рода. Само твое тело подобно незавершённому произведению искусства! Ты же помнишь, как кровь в тебе кипела во время боя? Как само твоё нутро дрожало в момент, когда ты отнимал чью-то жизнь.

Мгновенно вспотевший Хуан ощутил знакомую дрожь в районе сердца. Ту самую, что ощущается в момент смерти человека рядом. Но сейчас близко находился лишь святого отец. Эдди будто тоже уловил это чувство.

— Вот оно! — святой отец совсем уж безумно улыбнулся. — Чувствуешь, Хуан? Такова твоя природа. Тебе не хватило каких-то жалких крох эманаций смерти, чтобы пробудиться.

— Отче… мне страшно, — взмолился Хуан, делая ещё полшага назад.

Звякнули наручники на руках и ногах Гарсия.

— Нет-нет, не бойся, — Эдди сделал шаг на встречу, кладя свою ладонь на грудь заключённого. — Почувствуй наконец себя, Хуан. Ту глубинную тьму, что жила в тебе с самого рождения. Та, кто оберегала тебя в бою и грела по ночам, когда никого не оставалось рядом. В-о-о-т… Да… Дай ей растечься внутри своего тела.

Эдди с торжествующей улыбкой сделал шаг назад, убирая руку от Хуана. Мышцы заключённого вдруг вздулись, стали едва уловимо меняться, заиграв под кожей. Но главное — это лёгкая чёрная дымка, исходящая от тела… видимая лишь одарённым. И Гарсия её видел и чувствовал, как обретённая сила меняет его разум.

— Ты. Не. Плохой. Хуан Гарсия, — Эдди зло хохотнул, отбрасывая томик Библии на стул. — Чувствуешь? Порой только сбросив с себя шелуху цивилизованного мира можно стать самим собой. Родись ты в другом мире и эпохе, где правят адепты смерти, тебя бы почитали как героя. Но не здесь… не на этой чёртовой Земле! Но времена меняются…

И Эдди рассказал Хуану то, что навсегда изменило уже не юного мексиканца. Всё было очевидно едва ли не с эпохи первого человека. Есть жизнь, культура, наука и люди, выстраивающие свои города и страны. А есть культ смерти — некро-цивилизация, строящаяся поверх других цивилизаций.