Хёвдинги и некоторые лендерманы подхватили его речь и закричали:

— Убьем сарапов! На Бриттланд!

А вот ярлы молчали. Молчал и я. Ульверы хорошо знали, как на деле бриттландские норды относились к нам, северным. Братья? Может быть, да только не самые любимые. И с драуграми они не позвали на помощь, лишь потому что не успели. Больно уж быстро мертвецы перешли на наступление на Сторборг.

— Я, Вагн Акессон, готов пойти на сарапов! — снова выкрикнул мальчишка-хёвдинг. — Но только если ты, Кудель, встанешь рядом. Негоже пихать в пожарище кого-то вперед себя!

— Так и я не отказываюсь. Вместе мы точно выкинем сарапов из Бриттланда!

И тут поднялся гвалт. Южные норды призывали пойти на сарапов вот прямо сейчас, забыв о припасах, подступающей зиме и Бездне, что захватила остров Гейра. Северные обвиняли бриттландцев в трусости. Вагн Акессон умудрялся переругиваться с десятком людей и взбесил половину собравшихся. Я поначалу молчал, но потом какой-то бриттландец, устав отбиваться от обвинений в трусости, заявил, что мы бы тоже удрали сломя голову, если бы видели тех драугров. Вот тогда я не выдержал и сказал, что хирд ульверов сражался с мертвецами и в лесах, и в отдельных деревеньках, и даже возле Сторборга. Ни один не сбежал с битвы. И что если бы не храбрость некоторых парней, например, Гисмунда, сына Вемунда, который пятирунным пошел сражаться с драуграми, я бы нынче презирал всех нордов, родившихся в Бриттланде. Вагн схватил меня за руку и потребовал рассказать, каково сражаться с драуграми. Я попытался было от него отмахнуться, но он вцепился как клещ.

А тинг тем временем продолжал бушевать. Кое-кто начал вспоминать общих предков и говорить, что все сбежавшие в Бриттланд были трусами, и даже называл примеры.

Потом один южный норд сказал, что идти на сарапов нужно именно сейчас, ведь скоро зима!

— Зачем? Скоро замерзнет море, и корабли встанут намертво.

— Возле Бриттланда льда нет, — заметил было Кудель, но замолчал, поймав на себе взгляд Стига.

— Если мы пойдем в Бриттланд сейчас, то вынуждены будем остаться там до весны. А сарапов там видимо-невидимо, сплошь хельты и хускарлы. Все и сгинем.

— Как так? — спросил местный ярл. — Их же бог не велит иметь руны! Мол, и людей нельзя убивать, и тварей тоже. Даже мясо есть не даем. Откуда ж такие высокие руны?

— Кому-то не велит, а кого-то и заставляет. Видимо, у их бога несколько ртов: один для сарапов, а другой для всех прочих. Потому и нельзя верить в чужих богов, они только свои земли оберегают, — пояснил Мамиров жрец.

— А ведь сарапы с южной стороны. Сказывают, у них снега вовсе не бывает, зимой и летом жара стоит, как в бане, — сказал другой ярл. Или он лендерман? На вид и не отличишь.

— Верно! Сейчас надо идти. Они зимой все померзнут, и мы их легко побьем! — выкрикнул кто-то из хёвдингов.

— В Бриттланде зимы толком нет, — возразил я. — Там снег лишь на севере идет, а в Сторборге ни одного сугроба не сыщешь.

— Да и толку-то? Сильно ли мерзнут хельты? Или сторхельты?

Конунг слушал наши споры, слушал, а потом махнул рукой Стигу. Мокрые Штаны как рявкнул:

— Молчать! Тихо!

— Вы все говорите лишь о Бриттланде, — негромко сказал Рагнвальд, но его слова слышал каждый. — И забываете еще об одной беде, постигшей нас. Бриттланд уже захвачен сарапами, та битва уже проиграна. Придем ли мы туда сейчас или в следующем году, разницы нет. Более того, скоро станет лед, а с едой там нынче беда. Мы не сможем вернуться. А значит, будем забирать и без того скудные запасы у местных. И если мы не сможем убить всех сарапов разом, то и они будут делать то же самое. К весне Бриттланд опустеет.

— Так как же быть?

— Скоро станет лед, — повторил конунг. — И бесчисленные твари с земель ярла Гейра, коих нынче останавливает лишь море, рванут к соседним островам. Если мы не дадим им отпор, то норды лишатся не только Бриттланда, но и дома. Потому нужно поставить заслон и не выпускать тварей с острова. Поэтому я и собрал вас на тинг. Эта беда гораздо ближе и гораздо опаснее, чем сарапы. Вспомните, для чего Мамир создал людей! Вспомните, для чего боги одарили нас благодатью! Не ради битв с людьми, пусть и молящимися иным богам, а ради битв с тварями, порождениями Бездны.

Рагнвальд провел тяжелым взглядом по собравшимся.

— Не знаю, сколько тварей призвала Бездна для уничтожения нордов, но я не удивлен, что именно мы встанем у нее на пути. Ведь мы издавна боремся с ее порождениями! Мы, норды, рвемся к новым рунам не ради славы, не ради серебра, а ради силы. Чтобы убить еще больше тварей! Эта зима будет тяжелой для Северных островов. А потому каждый ярл и каждый лендерман, если у него есть дружина, должен отдать треть своих воинов на сражение с тварями. С меня корм и обогрев, руны и сердца пойдут вашим хирдманам.

— Гейр? Твари? А как же Бриттланд?

— Что с сарапами?

— Так и оставим всё иноземцам?! — взорвались бриттланды после небольшого замешательства.

Рагнвальд встал. На его обычно безмятежном лице проступил гнев.

— Молчать!

По тингхусу разлилась тяжелая сторхельтова сила, вдавливая всех в пол. Это уже не Стиг и не Однорукий, конунг позвал на тинг самых сильных своих воинов.

— Этой зимой сарапы никуда не двинутся. Им придется выживать в обезлюдевшем Бриттланде, который остался не только без рабов, но и без урожая. И вряд ли сарапский конунг будет держать столь сильных воинов вдали несколько зим! — Рагнвальд более не упрашивал, а приказывал. — А вот твари совсем рядом, и им зима не помеха. Если мы сейчас пойдем в Бриттланд, то не сможем отбить его, а заодно потеряем и Северные острова. Коли уж мы такие братья, так помогите, отбейте наш дом от извечного врага, Бездны!