— Ну, бывай!

Я спрыгнул вниз, приземлившись в зачищенном палисаднике. Растения были в полном порядке, не успев ещё насосаться кислоты, но толку от них всё равно никакого. Здесь не действует магия, и помочь мне они при всём желании не могли. Представляю, каково приходилось тем бедолагам, кто привык пользоваться голым волшебством. Увы, в этом измерении приходилось полагаться лишь на самого себя. Благо хоть привычные физические законы большей частью работали, иначе как приучить жертву приканчивать себя?

И вот с этим моментом случилась промашка.

Я быстрее и выносливее обычного человека, безо всяких магических ухищрений, и мне далеко не в первой сходить с ума. Сошёл, отошёл, вернулся… Так и кручусь, уже чёрт знает сколько времени.

Сперва я пытался считать все попытки, сбившись где-то после второй тысячи, потом — лишь самые удачные. В конце концов, забил на это дело окончательно. Какая разница — сто лет прошло, или тысяча? Время здесь не имеет никакого значения. Оно идёт ровно столько, сколько длится цикл, затем перезапускается снова.

Со мной же весь этот отлаженный механизм дал сбой. Я учился на своих ошибках и пробовал разные подходы. Удачные моменты закреплял, доводя до совершенства, и двигался дальше. В конце каждый раз терпел мучительную смерть, не пытаясь её как-либо прервать. В итоге пытки стали такой же рутиной, как и прохождения уже «разведанных» этапов. Медузы пытались действовать нестандартно, но их арсенал оказался не такой уж и богатый. Мы гонялись друг за другом, играя в кошки-мышки, и вскоре все повадки стали мне знакомы наперечёт. Хоть диссертацию пиши, да не для кого.

Это строго одиночная камера, пусть и размером с целое поселение. За внешними стенами находился непроницаемый барьер — что-то вроде непрозрачного купола, который игнорировал даже выстрелы из крупного калибра. Возможно, за ним вообще ничего не существовало, и вся пыточная заключалась в замкнутом пузыре. Главное, что новые медузы не приходили с границы, они появлялись где-то здесь.

И я догадывался, где именно.

За спиной бабахнул очередной взрыв, на этот раз внутри дома, но я уже несся прочь по дороге, подсвечивая её «главным калибром». В одном из домов мне посчастливилось найти настоящую шахтёрскую каску со встроенным фонарём. Горит он как маленький прожектор, только батарея к нему всего одна, и та быстро садится.

Но сейчас момент особый — не до экономии. Так далеко я прежде не забирался.

Впереди больше не осталось домов, потому что селились тут люди неохотно. Их можно понять — соседство не самое приятное. Я одним махом перепрыгнул через кованую ограду, не тратя время на возню с калиткой, и помчал дальше. По бокам замелькали кресты и прочие надгробия, а дорога сузилась до небольшой тропинки, отсыпанной битым гравием. Добрался-таки!

Где-то здесь ко мне и пристала зараза, закольцевавшая время и пространство. Пробиться сюда оказалось очень сложно, но такое явное сопротивление воодушевляло меня больше всего. Раз твари защищают это место, значит оно им важно. Мы сражались за каждый дом, за каждое подворье и даже за лишний шаг по обочине. Я упорно прогрызал себе дорогу вперёд, частенько давясь собственными зубами. Что поделать — мучители проявляли чудовищную изобретательность перед тем, как отправить меня обратно на стартовую точку. Со мной оставались лишь новые воспоминания, только пользовался ими я на своё усмотрение.

Не думал, что когда-нибудь это скажу, но спасибо Кирсанскому за науку. У него была даже не школа выживания, а целый университет.

Раз люди возвращались из этой ловушки, пусть и со съехавшей крышей, выход отсюда существует. Только становиться суицидником в мои планы не входило. Я люблю жизнь, даже нынешнюю, со всеми её плюсами и минусами. А вот тех, кто доводит других, терпеть не могу.

Времени у меня оставалось всё меньше. Прошлая медуза наверняка уже догорела, и вот-вот должна появиться новая. Смена вблизи кладбища происходила очень быстро, глазом не успеешь моргнуть. Видимо, они приползают откуда-то отсюда.

В своих умозаключениях я убедился уже через несколько секунд, когда вышел на главный перекрёсток. Его почти не миновать, откуда бы ты ни пришёл. Большинство захоронений располагались в центре, и до окраин к счастью нигде ещё не дошли. Здесь под руководством отца Сергия начали возводить скромную часовенку из кирпича, да так и не успели её достроить. Сейчас постройка полностью скрывалась в непроглядной тьме, которую не смог рассеять даже шахтёрский фонарь. Она была настолько чёрной, что выделялась даже в густом сумраке.

Это что-то новенькое.

Воздух здесь заметно загустел — втягивать его приходилось с трудом, напрягая лёгкие. Звуки тоже вели себя неестественно, будто стеснялись. Легкий шорох гравия полностью пропал, а стук раскиданных палочек химсвета дошёл до моих ушей с опозданием на секунду. Я подсветил перекрёсток всем, что у меня осталось в запасе, и вскоре это принесло свои плоды. От тёмной массы отпочковался крупный сгусток, пустивший во все стороны гибкие протуберанцы.

— Так это твоя мамаша? — умилился я. — Ты же не против, если мы с ней поближе познакомимся?