Так что вопрос только один: правильно ли он сделал, что сдался отцу без боя? С одной стороны, это дало шанс на безболезненный уход со сцены всех своих соратников. С другой, не было ли расценено, как слабость? Вряд ли. Все антиклерикалы просто растворились в воздухе, превратились в добропорядочных горожан, Святой престол спешно перебрался в соседнее королевство Ализанну, увезя с собой и вечную страшилку — инквизицию вместе со своим главой, Здесь, в Риодоре, остались только наместники, не имеющие такого же влияния, даже на чересчур религиозного короля. Да и смех сыграл свою роль. Смех убивает лучше меча. При словах, подвергавших их раньше в трепет: Святая инквизиция, теперь народ вспоминает бегущего вприпрыжку худого старика, извергающего из себя отнюдь не Божью благодать. Вон, в прошлом, отец даже не задумываясь, отдал бы его в руки клирикам, и они уже раз десять успели бы его сжечь, но не сдает же, держит. Зачем? На свободу явно не выпустит, таких, как он не выпускают, даже принцев, Значит, чего-то ждет. Чего? Ему осталось четыре года, после чего — все равно смерть, и не самая приятная, когда тебя сжигает собственная магия. Иногда хотелось написать отцу, слезно попросить позволить ему уйти, как мужчине, с бокалом вина в руке и с женщиной в объятиях! Напоследок узнать, что это — иметь женщину! Его берегли от контактов с противоположенным полом все эти годы. И он сам, семилетний, и отец запомнили слова деда: — Не жилец! Контакт с первой же девчонкой убьет его! Крылья не смогут выйти и разорвут грудную клетку!

– И что, сделать ничего нельзя? — дрожащим голосом задал вопрос отец.

– Можно, но это ни один человек не выдержит, умрет раньше, просто от боли. — И, потом, шепотом, отцу: — Если высвободить кончики крыльев, показать им дорогу, они начнут прорваться сами, надо только помочь, я умею, но это тоже не всякий выдержит. И потом, если они белые, маленькие, тогда есть шанс. А у него, скорее всего, черные, крылья мести! Они обычно огромны, обладатель черных крыльев может не перепархивать этаким мотыльком с одной возвышенности на другую, он может лететь три-четыре часа, неся груз превышающий его собственный вес. Скажи, он видел всю церемонию, от начала и до конца?

– Да, к сожалению. Это было условие…

– Дурак ты, бывший зять! Позвал бы меня, и некому было бы выдвигать условия! Отлучения он побоялся! Некому отлучать, нет и отлучения! Дочь погубил, внука практически убил, и все из-за служителей Бога, который наверняка ужасается, глядя на то, что творят его наместники в нашем мире! Держи сына подальше от девок, что бы не было соблазна! Может, за несколько лет я отыщу какой-нибудь способ помочь! Больше он эту тему с дедом не поднимал. Может, отец и говорил со стариком, но ему ничего не сообщали. Значит, новостей нет, надежды у него тоже.

Послышались шаги, в коридоре появился отблеск факелов. Неужели он задремал и уже время ужина? Но окошко под потолком еще светлое, значит, день. Значит, его судьбу решили и он сейчас услышит приговор. Символично, в день рождения. Голоса, ближе и ближе. Арриан приподнялся, сел, прислонившись к стене. Подняться на ноги побоялся, может не выстоять. Подземелье, худая еда, холод, сырость и отсутствие движения вместе со ставшей привычной постоянной болью в груди, вытянули все силы из когда-то крепкого и тренированного тела Но, вместо ожидаемого отца с сановниками, или судейских в мантиях, к решетке, отгораживающей камеру от коридора, подбежал юноша — блондин, с золотистой шевелюрой, завивающейся крупными локонами.

– Арр! Арри!- крикнул он хватаясь за прутья решетки. — Эй, вы, отпирайте! Отец разрешил мне переговорить с братом наедине!

– Ваше Высочество, это опасно, особенно в свете последних решений! Вы понимаете…

– Нет, это ВЫ не понимаете! Арриан мой брат, он ничего мне не сделает! Открывайте!

Клацнули запоры, дверца в решетке распахнулась, и в камеру, как струя вольного воздуха влетел младший брат, Арлинн. Он был на три года младше старшего, его светлые волосы не потемнели, как у Арриана, при желании он мог выпустить наружу симпатичные крылышки с белыми перьями, и даже вспорхнуть на них на балкон к понравившейся даме. Любвеобилие младшего словно подчеркивало угрюмость старшего, чьи волосы к 8 годам полностью почернели, оставаясь светлыми только на кончиках. Если рассматривать и сравнивать их внимательно, становилось ясно, что беззаботная веселость, яркость облика младшего значительно проигрывала так отличающемуся от него утонченностью и трагизмом образу старшего. Братья искренне любили друг друга, поддерживали. Особенно, оставшись одни, после трагической гибели матери.

– Арри, вставай, отец разрешил нам пообщаться, сколько захотим! У тебя же день рождения! Эй, вы, что там встали, несите все сюда! Быстрее!

Брат протянул руку, Арриан с усилием поднялся, звякнули цепи. Арлинн с удивлением оглядывал обиталище брата. Ниша 2 на 3 метра, отгороженная от коридора крепкой решеткой с дверцей, крошечное окно под потолком, почти не дающее света, груда подгнившей соломы и отхожее ведро в углу, которое не выносили уже дня три. И его брат, кронпринц, в этом ужасе, в кандалах, как простой каторжник, уже почти год! Знает ли об этом кошмаре отец! А если знает, то почему не мог поместить сына в более подходящие условия?

– Что у вас здесь за кошмар! Немедленно привести все в надлежащий вид!

– Но, Ваше Высочество! У нас не было распоряжений от начальства!

– Еще возражения и вы и ваше начальство сменят место работы! Забыли, кому возражаете?

Стражники засуетились. Быстро вынесли ведро, притащили свежую солому. Арри прислонился к стене и ждал окончания этой суеты. Голова кружилась, хотелось лечь, но он держался, привалившись спиной к влажной, холодной каменной кладке. Нервно расхаживающему по камере Арлинну, попалась под ноги жестяная миска с остатками вчерашнего «завтрака». Последнее время, комендант, пользуясь тем, что запросов об узнике из дворца не поступало, обнаглел совершенно, и стал кормить Арриана совершеннейшими помоями, причем в ответ на молчаливый отказ принца есть прокисшую бурду, заявил, что не велит давать ничего нового, пока узник не доест то, что положено. Так что миска с протухшей кашей так и стояла на полу у двери.

– Что это? — ошарашенно спросил Арлинн, наклоняясь над прокисшей бурдой.

– Я так полагаю, мой вчерашний завтрак! — пояснил, криво улыбнувшись, старший брат.

– Почему не убрано?

– Господин комендант не велели убирать, пока они все не съедят! И больше никакой еды не давать!

– Так…- злобно процедил младший, тыча в ближайшего тюремщика, — ты! Взял ЭТО в руки, пошел со мной! Брат, — повернулся он к Арриану, — я сейчас, подожди! — и вынесся вон.

Господин комендант обедал всей семьей. За накрытым столом сидели он, его жена, старший сын, курсант военной академии, и младшая дочь, особа лет 15 в кружевах и бантиках. Сегодня ждали визита в крепость Его Высочества Арлинна, который вот-вот станет кронпринцем, и обед задержали, из-за высокого гостя. Решив, что прождал достаточно времени, а сиятельный гость передумал ехать в крепость, найдя занятие поинтересней, комендант велел подавать обед. Только супруга начала разливать по тарелкам куриный суп, как в столовую влетел ординарец коменданта и что-то шепнул ему на ухо.