Надо же, за один вечер он умудрился запомнить по именам и в лицо не только почти три десятка первокурсников, но и кого с кем поселили. Интересно, Алек родился с такой памятью на имена и лица или этому можно научиться?

— Почему ты здесь, а твой сосед — нет? — поинтересовался он.

— Потому что он не потрудился проснуться вовремя, — ответил Феликс. Вроде бы он не был костлявым, даже выглядел чуть упитанней, чем стоило бы, но почему-то напомнил мне Бенедикта. Наверное, выражением лица и интонациями.

— Ты мог бы его разбудить, — сказал Алек.

— Еще чего! — фыркнул белобрысый. — Пусть скажет спасибо, что я поленился сходить к коменданту доложить о нем. Явился за полночь, пьяным настолько, что рухнул, едва дверь открыв. Пришлось вставать и затаскивать его внутрь. С кем он так накушался, интересно?

Мне тоже стало интересно, и я попыталась выискать среди первокурсников похмельные лица — ведь неведомый пока мне Конрад вчера надрался до изумления наверняка не в одиночестве. Затея провалилась — все вокруг были выше меня; я видела лишь тех, кто был совсем рядом, и спиртным не разило ни от кого. Впрочем, это ни о чем не говорило — как однажды поведал мне поддатый ночной сторож, чтобы скрыть запах, достаточно утром выпить ложку подсолнечного масла и прополоскать им же рот. Не знаю, зачем мне эта наука, — напиваться втихомолку я не собиралась ни тогда, ни сейчас.

— Но ты хотя бы по пытался его разбудить с утра? — обманчиво мягко поинтересовался Алек.

— Еще чего! Буду я возиться с похмельным телом, от которого разит, как от помойного ведра!

Алек покачал головой:

— Вам жить в одной комнате четыре года, и ты начинаешь знакомство с того, что даже не пытаешься помочь соседу.

— Это он начал с того, что проявил себя как пьянь, не умеющая следить за собой! Кто мне помог, когда это тело весь остаток ночи храпело так, что я его слышал, даже укрывшись подушкой!

Алек снова покачал головой, но, если он и хотел что-то сказать, увиденное за нашими спинами его отвлекло.

— Не успеем, — сказал он. — Тем хуже для Конрада. К преподавателю обращаться «господин Этельмер».

Он опять повысил голос:

— Первый курс, все меня слышат? Строиться вон там, по росту!

Остальные студенты уже зашевелились, двигаясь туда, куда указывал Алек. Он спрыгнул с бревна, подхватил меня под руку, увлекая вперед.

— Привет, котенок, — улыбнулся он. — Можешь не торопиться, ты все равно будешь в хвосте.

Теперь, когда окружающие меня студенты немного рассеялись, я увидела, что все собираются у ограды, на площадке, вымощенной кирпичом. Вдоль длинной стороны выделялась белая прямая, разделенная на отрезки; каждый был пронумерован. Ближе ко входу — четверка, самый последний отмечала единица.

Вдоль первых трех отрезков уже бодро выстраивались старшие курсы, похоже, каждый точно знал свое место. А первокурсники никак не могли определиться, кто где. Казалось, еще немного, и начнут меряться ростом, становясь затылком друг к другу, как бывало в приюте — каждый хотел вырасти выше всех.

Я, как и посоветовал Алек, тихонько встала в конце ряда. Если среди парней вдруг найдется кто-то ниже меня, я сильно удивлюсь.

И действительно очень удивилась, когда рядом со мной нарисовался Родерик.

— Я здесь на правах вольнослушателя, — пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд. — Поэтому в общем строю мне делать нечего.

Алек встал перед нами, оглядел строй, заставил поменяться несколько человек и усмехнулся Родерику:

— Торчишь тут как каланча, порядок портишь.

Родерик рассмеялся, но не ответил. Алек тоже не стал продолжать разговор, заторопился к центру строя, где и замер спиной к нам. Человек, который до сих пор стоял, прислонившись к стволу здоровенного тополя, с любопытством разглядывая первокурсников, отделился от него и размашистым, уверенным шагом направился к нам.

— Смирно! — рявкнул Алек, да так, что я невольно подобрала живот.

— Строят, как нижних чинов, — проворчал кто-то рядом.

Голос я не узнала — услышала только, что это не сосед Конрада. Кое-как справилась с искушением посмотреть, кто там такой недовольный. Сказали — смирно, значит, надо стоять смирно.

Мужчина остановился перед Алеком.

— Господин Этельмер! Студенты боевого факультета для проведения занятия по физической подготовке построены!

— Вольно, — велел Этельмер. — Проводи перекличку.

Алек встал рядом с ним, вытащил из той же поясной сумки еще три листа и начал выкрикивать имена. Наверное, тут принято сверяться со списком — я была более чем уверена, что он давно выучил всех поименно. На каждое имя кто-то отзывался: «Я!»

— «Вольно» — это как? — прошептала я.