– Да...

– Думаешь, этот Янчик не собирался меня в тот же вечер трахнуть для пробы?

"Да" и "нет" заткнули друг друга на выходе. Она только выкашлянула их сразу обоих, дернувшись всем телом.

– Вот-вот, подруга. У тебя и "да", и "нет" застряли. В смысле, ты заранее тогда так думала - интересно, полезет он к подруге в трусики или нет. Говорила себе "нет", а самой понималось, что "да". У тебя ж сплошные эксперименты были... по молодости. Он тоже посмотрел на твою подружку - веселенькая такая, блондинка вся, хиханьки-хаханьки. Ты рада была, как все обошлось. Но он-то, подружка, шустренький, внимательный такой... вернее наблюдательный весь из себя. Четко следил, где ты, когда-куда пописать выскочишь и как... Глазки такие жесткие, как карандаши. А ручки-то у него такие мягенькие, легенькие... ох, какие чувственные, подружка... прямо только по волоскам от коленки и бежит пальчиками сначала... вот так, сначала... аж вся цепенеешь... Слушай-слушай, подружка теперь, терпи...

Терпеть под пледом было легко...

– И горяченькие такие, - сверлила Ленка.- Ты ж на это запала. На ручки его шаловливые, горяченькие такие, да?

Что? Ничего! Только легкий столбнячок такой... И к горлу от диафрагмы подкатывает.

– Лен...

– "Да" или "нет"?

– Да.

– Кто бы спорил. Мозги у тебя слишком высоко, куда им за этими ручонками успеть, когда они уже там... Лифта скоростного для твоего ума не было... Тебе, может, тазик пора принести? Блевать еще не собралась?

– Нет... Нет еще.

– Но, знаешь, Анька, я тебя не подвела тогда. Мне у тебя прощения просить не надо. Я ж за тобой, умной, другим путем шустрила... всякие курсы там. Ну, и по самообороне тоже. Я ж тоже шустрая. Меня ж научили, как мизинчики ломать. Я хи-хи, и мизинчик ему сразу раз - и вывихнула... Нет, ну он, конечно, терпеливый парниша, есть за что его уважать. Помнишь, как он все пальчик отводил, когда коньяк свой пил... смешно. Прямо, как скрипач.

– Он сказал, что старый спортивный вывих.

– Вот, подружка, точно!
– чему-то обрадовалась Ленка.
– Считай, что не соврал... Точно, не соврал!
– И вдруг сразу вся затихла на несколько секунд.
– И вот что, подруга. Честно скажу. Все нормально. Так и должно было быть. Знаешь, я хоть палец ему и ломала, но потом так хотела, чтобы и Андрюха так умел... как этот козлина... легонько так, тепленько, только-только по волоскам... ювелирно, знаешь. Дулась на него. Целый комплекс нажила... Ё-маё, Ань, это ж как героин! Раз кольнулся и - все... и даже если соскочил, все равно потом всю жизнь про него, проклятого, день и ночь будешь думать. Лежи!

Ленка вскочила и куда-то пропала.

Эти руки, да, Ленка, эти пальцы, ты бы тогда научила меня их ломать все, по очереди...

Нет, это ты сейчас себе выдумываешь, дура! А тогда были только эти пальцы. И как будто даже его самого целиком не было... Один "героин". Одной дозы для очень умной и самоуверенной дуры достаточно.

– Вот, хлебни-ка!

Ленка крепко подхватила ее под голову, приподняла.

Она, не глядя, отхлебнула. В меру горячий, в меру крепкий чай с сахаром и лимоном.

Потом еще чем-то грохнула Ленка... И вправду, тазик принесла.

– Но и это не главное, Ань, да?.. Стой, не отвечай... То есть лежи давай... Это я просто о главном. Я тебе сейчас все это главное порежу, как огурчик, - и кусочками дам, чтобы ты не давилась всей правдой сразу. А потом будет еще одно главное. Еще один огурчик, да?

Ленка оглушительно затаила дыхание. Потом неслышно вздохнула.

– Ну вот, подруга, слушай. Ты мне, значит, ничего не говоришь, но все происходит рядом со мной по такому, самому-самому банальному сюжету. Если бы не банальный, ты бы мне, может, и рассказала - а так, просто совсем уж дурой оказаться в моих глазах, да? Можешь не отвечать... Ты слушай. Первый кусочек. Ты банально залетаешь... У меня вопрос, почему ты, дура, не предохранялась. "Да" и "нет" не скажешь, поэтому отвечаю я. Потому. Потому что, если разобраться, залетела еще раньше... И вот в тот раз взяла и не предохранялась. Пальчики в перчатках не то, да? Да. Отрезаю второй кусочек... Ты говоришь ему всё про всё. Он говорит: типа, зря поторопилась... нет, он говорит, типа, мудро: "Мы зря поторопились"... Да?

– Ты - страшный человек, Ленка! Это ты - гипнотизер и телепат.

– "Да" или "нет"? Так он говорит?

– Да. Почти. Смысл такой.

– Как все в этой банально и однообразно!.. Ну. дальше - понятно что. Обещать - не значит жениться. Ты играешь на время, а он - со временем. Ему в Питер надо. Все устроить... И тихо так линяет. Отваливает. Ты вся в слезах и соплях идешь... Все-все! Тихо!
– прикрикнула Ленка наперед, не дожидаясь, дернется ли подруга под пледом или нет.
– Знаю, у тебя соплей не бывает. Просто вся сухая до донышка идешь, значит, чиститься, прости Господи. Потом тебе банально говорят, что детей у тебя больше не будет. "Анька, - говорю я потом себе, а не тебе.
– Это просто "классика". Самая банальная "классика". Против этого никакой гипноз не действует. Против лома нет приема". Ты идешь домой, и твоя мама, Ольга Николаевна, Царствие ей Небесное, почему-то сразу обо всем узнает. Я ничего не знаю, а она узнает. А почему она так быстро узнала?.. Разрешаю - говори.

– У меня потом кровотечение было. Я не успела... Прямо при ней. Она испугалась, сразу - скорую... Ну, я тоже напряглась... А потом врач ей и намекнула. Там, в прихожей.

– У Ольги Николаевны сердечный приступ - и все. Я на секундочку буду циник, подруга. Так надо. Похороны проскакиваем. Я тогда была... Ты остаешься одна... Нет, ты решаешь остаться совсем одна. Ты мне еще звонишь. Мы еще видимся пару раз. Ты уже никакая. Ты сжигаешь мосты. Ты начинаешь долбиться... у тебя там шалман. Ты еще перед похоронами долбилась, что, не видно было? Если бы не начала, может, еще тормознула. Но ты же максималистка всегда была. Долбиться так долбиться. С универом понятно что. Потом был звонок твой. Ты все-таки тормознула. Почему? Почему именно тогда?