— Очень интересно. Он пахнет лепестками ромашки.

— Да, я думаю, что это один из ингредиентов, хотя готовящая его женщина хранит секрет даже от меня. Говорят, ромашка очень успокаивает.

Русиллин с очевидным удовольствием отхлебнул из своего бокала и добродушно посмотрел на Пена. Видимо, без макового сиропа этот напиток был куда приятнее.

Пен медленно пьянел и разговор становился всё менее связным. Теперь оба брата смотрели на него как кошка или собака, привлечённая запахом еды к столу и следящая за каждым кусочком, съедаемым хозяином, ожидая возможности ухватить свой приз. Когда Пен зевнул, не вполне притворно после обильной еды и неиспорченного вина, они насторожились. Пену стало жарко, хотя в комнате было прохладно, а свет из узких окон посерел и сменился вечерними тенями. Он расстегнул воротник.

Закончив бокал, Пен заметил:

— Действительно очень успокаивает, мой лорд.

— Я расскажу изготовительнице ликёра как он вам понравился, — обещал Русиллин и забрал его бокал обратно к буфету, где снова наполнил его, повернувшись к комнате спиной.

— Грубовато, — заметила Дездемона. — Думаю, что отравление гостей для них дело не обычное. Впрочем, применимо к тебе, большая тонкость была бы потрачена впустую.

Почему она так хорошо в этом разбирается? Пен без труда изобразил широкие от изумления глаза, когда Русиллин вручил ему второй бокал. Его привкус был ещё резче, чем у предыдущего.

— Они ни упускают ни единого шанса, не так ли? — промурчала Дездемона, в тот момент, когда напиток во рту у Пена приобрёл отвратительный вкус.

— И что мне делать теперь? — спросил начавший впадать в панику Пен. Меня скоро стошнит.

— Продолжай игру. Теперь ты можешь впасть в пьяное оцепенение. Уверена, ты такое видел.

Не только видел, но и испытывал, хотя и всего лишь однажды. Похмелье, как и повешенье, было одним из благотворных уроков, тронувших его юное сердце.

— Вы можете использовать эту настойку как снотворное, — пробормотал Пен.

— Это точно, — сказал Кли отпивая из почти полного бокала.

Пен снова зевнул, на этот раз шире.

— Простите, м'лорд… — пробормотал он и позволил голове упасть на сложенные на столе руки. В комнате наступила тишина.

— Слёзы Бастарда, что теперь? — воззвал он к Дездемоне.

— Оставайся безвольным. Если они будут думать, что их план удался, они не станут затрудняться связывать тебя. — Пауза. — Не то, чтобы нам можно было сильно помешать связыванием, но зачем создавать лишнюю работу?

Наконец, прозвучал голос Русиллина:

— Он отключился? Проверь его глаза.

Кли довольно болезненным образом поднял голову Пена за волосы и оттянул веко. Пен подавил вскрик и попытался закатить глаза.

— Не совсем, — верно определил Кли, — Но я думаю, что скоро будет.

Он тяжело вздохнул:

— Ты готов?

— Давай заканчивать это дело.

Они вдвоём подняли Пена с его стула и потащили, положив обе его руки на свои братские плечи.

— Ха, — буркнул Кли, — Лорд Пастух не так лёгок, каким кажется.

— Эти жилистые типы могут иногда одурачить тебя, — заметил Русиллин. — Я уже начал думать, что он никогда не свалится.

Пен подумал, что для заговорщиков они звучали не слишком страстными. И даже особенно возбуждёнными. Он даже немного расстроился из-за этого. Весь испуг достался ему. Он позволил своим глазам приоткрыться.

Вместе они перетащили его в галерею, всю скрытую вечерними тенями, хотя небо ещё бледно светилось и только начали появляться первые звёзды. Вниз по задней лестнице. Ниже уровня двора, дальше по более узкой и тёмной лестнице, стены местами были одеты камнем, а частично казались вырубленными прямо в скале. В то время как Кли поддерживал безвольное тело Пена, Русиллин отцепил от пояса ключи и отпер крепкую деревянную дверь. Они втащили Пена внутрь, после чего Русиллин закрыл и запер её.

— Не следовало ли нам попытаться бежать? — торопливо спросил Пен.

— Скоро. Их двое. Шанс должен быть хорошим или его легко будет потратить впустую.

Пен подумал, что их тоже двое, или возможно тринадцать, если считать львицу и кобылу, но он всё равно чувствовал себя в меньшинстве. Он чувствовал себя в меньшинстве даже в сравнении с одним Русиллином.

Пену было не ясно, притащили ли его в подвал, на склад, оружейную или в темницу. Длинное помещение частично подходило под все эти описания. Потолок поддерживали опирающиеся на колонны каменные арки, достаточно изящные для небольшого дартакианского храма. Вдоль верхнего края выходящей к озеру стены тянулся ряд зарешеченных окон, похожих на ряд месяцев, через которые в помещение попадал серебристый сумеречный свет. Несколько пик стояли в паре деревянных подставок. Везде были бочки и ящики, но вдоль одной из стен лежала старая солома, над которой висели отвратительные кандалы. Хотя в них никто не был закован и они были довольно ржавыми, это не слишком успокаивало.

Браться отволокли Пена в дальний угол помещения и не слишком аккуратно бросили на холодный каменный пол. Он дёрнулся и слегка повернулся, увидев близкий свет водных ворот. С этой стороны они представляли собой широкий каменный скат, спускающийся к низкой и широкой каменной арке, у основания которой спокойно плескалась вода. Железная решётка сейчас была поднята и скрыта в глубине толстой стены, тяжёлые двери — открыты. На кромку был наполовину вытащен ялик, вёсла установлены в уключины. На закруглённом потолке плясали слабые отсветы.