Интересно, много ли фальши передалось ему от меня?

Граф потянулся к чему-то, стоящему на столике за светящимся деревом. До слуха донесся плеск воды.

– Прополощите рот. – В моем поле зрения появился высокий стакан с водой. – Кровь Джерара чиста, но вряд ли вам пришлась по вкусу ее терпкость.

Я провела кончиком языка по внутренней стороне щек, коснулась зубов и губ – и правда, терпкая и едва ощутимо пощипывающая восприятие солоноватость. Уже остывшая и местами высохшая кровь. Я едва не откусила человеку палец. Как оголодавшее зверье.

– Он заслужил, – прохрипела я, вздрагивая от прикосновения ледяных краев стакана к губам.

– Несомненно. Джерару не хватает выдержки. – Граф хотел поддержать мой затылок, чтобы я сумела сделать глоток, но тяжесть моего взгляда остановила его. Он вновь не коснулся меня и терпеливо подождал, пока я, кряхтя, шипя и постанывая, приподнимусь на локтях. – Он отлично усваивает уроки, но кидается в тот же омут снова и снова, просто потому что жаждет этих ощущений.

Я отпила из стакана и принялась тихонечко перемещать воду по всей полости рта, подгоняя быстро наполнившуюся солоноватым вкусом влагу языком.

Граф подставил мне глубокое блюдо, и я неловко сплюнула, попутно измазав подбородок. Что ж, чем отвратительнее мой образ покажется ему, тем лучше.

– Он гадок. А еще он лжец. – Я вернула голову на подушку, переводя дыхание. – Сказал, что у него кинжал за поясом. Но там ничего не было.

– Успели обыскать его, пока брыкались? – И вновь движение в уголке губ. Впервые вижу такую открытость эмоций, передающуюся через сдержанность. Граф Бланчефлеер был полон противоречий.

– Хотела схватить кинжал и вонзить его в Джерара. А потом перерезать вам горло.

Что-то я слишком разоткровенничалась. Видимо, моему разуму неполезно пребывать в болезненном состоянии, а уж тем более работать вхолостую.

– Вот как? – Деформированное подобие улыбки исчезло с его лица. Он провел по моему подбородку влажным теплым полотенцем, затем вытер остатки чужой запекшейся крови с губ и аккуратно дотронулся до щек. – Прелюбопытнейшее решение всех проблем.

– Зачем вам все это? Зачем?

– Думаю, мы поговорим об этом позже. Когда вам полегчает, госпожа Сильва. Вам следует передохнуть. Выпейте это.

Мужчина продемонстрировал мне черную бутыль размером с ладонь. Ни цвет содержимого, ни консистенция не были доступны восприятию, а потому вызывали подозрение.

– Что это? – Я вжалась затылком в подушку, стараясь отодвинуться как можно дальше от бутыли.

– Успокоительное. Мой собственный рецепт. Поможет вам выспаться, а заодно вступит во взаимодействие с той мазью, что уже была нанесена на ваши раны ранее. В комплексе они гораздо эффективнее.

– С чего вы решили, что я буду пить ваши отвары? Может, на сей раз вы подсунете мне настоящий яд. Я слишком слаба, чтобы адекватно оценить ваши действия.

Святые Первосоздатели! Зачем я признаюсь ему в этом?!

– Вы мне нужны в здоровой форме, – уверил меня граф, вновь поднося к моим губам бутыль. – Травить вас бессмысленно. Ну же, госпожа Сильва. Работа вашей нервной системы нарушена. Вы слишком сдержаны и склонны копить беспокойство внутри. Это вредит. Вам требуется основательный отдых.

– Не буду я это пить! – Кричать не получилось, а отчаянно просипеть – очень даже.

– Я настаиваю.

– Ни за что!

Остатки недавней истерики прорвались сквозь кожу и атаковали разум, возрождая неведомый мне доселе потенциал. Я отчаянно махнула рукой, едва не выбив бутыль из его рук.

После секундной заминки граф прижал мое правое запястье к покрывалу свободной рукой и растерянно глянул на мою все еще находящуюся на воле левую руку. Изловчившись, я ударила его в грудь, хотя метила в нос.

– Госпожа Сильва…

Он снова уклонился от удара, принимая весь мой гнев на грудную клетку. Сосредоточенно вглядевшись в мое перекошенное лицо, Тэмьен Бланчефлеер судорожно вздохнул и откинул голову назад, вливая отвар себе в глотку. Откинув опустевшую бутыль в сторону, он обхватил освободившейся рукой мое левое запястье, резко придвинул наши сцепленные руки к моим щекам, фиксируя мою голову. И, помедлив, порывисто прижался губами к моим губам.

Сладкая влага потекла по подбородку. Я отчаянно замычала. Холодные прикосновения его губ взбудоражили каждую клеточку тела, отдаваясь судорогой в босых ногах и болезненным отзвуком в ушах. Касания же языка напугали сильнее, потому что вмиг заменили лед влажным жаром. Граф воспользовался моей попыткой закричать и вторгся сквозь крепость приоткрытых губ, поспешно раздвигая их языком, чтобы позволить отвару влиться в мое горло. Он удерживал меня, до боли прижимался ко мне, соединив каждый миллиметр податливых губ так, чтобы больше не вытекла ни одна капля отвара, и при этом почти не двигался. Тэмьен Бланчефлеер как будто отдавал мне свое дыхание. Или крал мое.