— Дефицит, сахарок, — говорю сквозь зубы.

— Чего?..

— Сна.

— Вчера вроде вовремя закончила.

— С выходных.

— Так сейчас четверг.

— Так на неделе было не лучше.

— А что случилось?..

— Работала.

— Неужто с Франком?

— Не, не с Франком.

С Риком.

Точнее, «на Рика». Просто мне то ли досадно, то ли смешно так говорить, хоть, по сути, так оно и есть. Впору задуматься, что дарственный кулон намедни — это на самом деле аванс был. Или гонорар за «все включено».

***

Но если серьезно, то все началось вот как:

Однажды Рик возвращается из Нойштрелица несколько измочаленным. Я не отстаю, пока не заставляю его поведать мне, что на объекте, так сказать, с поличным подрядчика взяла за задницу «проверка». Оказывается, «ремонт» перерос в перестраивание, но ни одна сволочь не потрудилась подать в стройведомство заявку о легализации.

Высказываю соображение, что упущение сие случилось по незнанию, по нежеланию или в силу пофигизма участников, но Рик просто и коротко поясняет:

— Не, я не мог просто. А кроме меня некому.

Прошу разъяснить попонятнее и узнаю следующее:

Рик неведомо какими ухищрениями нашел нового подрядчика и надеялся осуществить-таки проект. Не тот, с борделем, а этот, побезобиднее, в Нойштрелице. Проектом условно занимается фирма, которую безусловно эта су... — так, спокойно — отобрала и присвоила. Но я должна быть объективной.

— Она тебе бабки за долю так и не перечислила? — осведомляюсь максимально спокойно.

— Она не может щас. Ей не с чего.

— А кто щас может?.. Ладно проехали. Дай угадаю: фирма теперь ее, но делать она ни хрена не делает.

— Делать она щас тоже не может.

Да твою же ж мать. Чувствую, что чем больше тут будешь спрашивать, тем сложнее будет слушать ответы без мата.

Правда, Рик — не в пример прошлому разу — не обнаруживает попыток зацеловать или даже затрахать и тем самым пресечь проявление моего, как он однажды назвал его, любопытства. Стиснув зубы, принимаю это, как неосознанный сигнал: ему нужна моя поддержка. Отгоняю мысль о том, что поддержка эта на самом деле поступит в некий благотворительный фонд под названием «для этой су...».

— Так, ладно, — «соглашаюсь» по-деловому, хоть он меня ни о чем и не просил. — Завтра возьмешь меня с собой.

Он «переспрашивает» одним только взглядом, пристально-серо так.

— Я сделаю тебе заявку, — киваю, мол, правильно понял. — На легализацию.

А для этого мне, естественно, нужно посмотреть объект и составить смету.

Принимать помощь, о которой он не просил, ему стремно, но проект — это для него слишком важно. Поэтому — одним лишь сухим кивком своей упрямой башки — он соглашается.

Так, ну а с этого момента мои расспросы — это больше не «любопытство, а твои ответы — это, итит твою мать, обязательный минимум.

— Ты сам не можешь сделать, потому что...

— ...потому что не могу. У меня не примут. Мне вообще нельзя там светиться и звездеть, что я что-либо делаю.

— А занимаешься ты этим, потому что...

— ...получу за это бабки от моего, ее теперь, то есть, заказчика.

— Она с заказчиком не имеет дела, потому что не имеет?..

— Потому что не имела с самого начала. Он вообще не в курсе, что это теперь ее фирма. И не надо, чтоб был в курсе...

— ...а то вообще кинет?

— А то вообще кинет.

— А бабки, которые заплатят тебе, заплатят не тебе...

— ...а ей. Они пойдут ей — за вычетом.

— Чего?

— Того, что я удержу с нее за долю.

— И тогда ты свалишь не только официально, но и фактически.

Он снова сухо кивает.

«Ну как?.. Все еще в деле?..» — пытают-спрашивают меня серые глаза.

Ему и правда край как нужно сделать этот проект, и я — под стать ему — тоже киваю сухо и по-деловому.

***

Так все начиналось пару недель тому назад.

Как я и думала, из-за беспроблемности проекта легализацию сделать оказалось раз плюнуть, а вот мой билетик в «его дела» теперь был пробит окончательно и бесповоротно. Явственно чувствую, что обратной дороги нет, вернее, «оттуда не возвращаются».

Если бы они, эти самые дела, еще ничего общего не имели с моей работой. Но тут, блин... Оказывается, Рик, я много чем могу тебе помочь, ой как помочь... Нет, я не жалуюсь, я ж говорю. Это не я жалуюсь, это Берлин все. В Берлине все жалуются...