Несмотря на то, что Виталик летел быстро, сразу догнать Тоннелю он не смог. Расстояние между ними неумолимо сокращалось. Она слышала, как шуршат его кроссовки по опавшей листве, чувствовала, как в груди нарастает горячее ощущение быстрого бега, но не могла так просто сдаться. Кто же знал, что этот придурок так близко примет ее слова к сердцу. Хотя она бы точно впечатала в лицо тому, кто задирал ее подобными словами. Она ощутила на своей талии сильные руки и резкий рывок бросил ее на землю. Они покатились, чувствуя удары каждой клеточкой тела. Виталик крепко прижимал так, что трудно было дышать, но Юля понимала, что основной удар он принимает на себя, обняв ее руками так, чтобы защитить.

Несколько раз их тела менялись местами, пока, наконец, не остановились. Приходя в себя, Тоннеля обнаружила, что ее голова лежит в нескольких сантиметрах от толстого дерева, повезло еще, что ни один ствол не задели.

— Придурок, — уперлась она в его грудь, пытаясь оторвать от себя. – Ты чуть нас не угробил!

Но хватка была что называется железной. Его руки не поддавались ни на сантиметр, будто были сделаны из камня. Такие сильные, твердые. Касаясь их, Тоннеля ловила себя на мысли, что не дави они так сильно, ей бы нравилось.

— Ты меня душишь, — хрипела Юля, не собираясь сдавать, — пусти!

Но он будто не слышал ее, держа руки плотным кольцом. Они впервые находились в такой близости друг от друга. Дикая и необузданная девчонка напрашивалась на грубость, с такими можно говорить лишь на языке силы. Конечно, никто не говорит о том, чтобы поднять на женщину руку, нет, но доказать ее слабость по отношению к мужчине стоит, слишком остра на язык.

Тоннеля выбилась из сил и остановилась, не зная, что делать. Он доказал, кто главный, силой и скоростью, она просто обязана принять этот факт.

— Доволен? – перестала она сопротивляться, гневно глядя ему в глаза. Его дыхание достигало ее лица, обжигая. Складка на лбу – длинная и глубокая все еще не разгладилась. Девушка чувствовала, как кожи щеки касается его щетина, оставляя обожженные дорожки.

— Пусти уже, — снова пыталась отпихнуть она его, осязая приятный аромат одеколона, выбивающийся из-под футболки.

— Сдаешься? – бровь насмешливо изогнулась дугой. Он видел перед собой разъяренную девушку, пыл которой стоило бы направить совсем в другое русло. Такие могут доставить незабываемые впечатления и себе, и партнеру.

Слова застряли в горле, Тоннеля не привыкла сдаваться, но, понимая положение вещей, ей придется принять поражение. Может быть потом она возьмет реванш, а сейчас, зная упертость Красавчика, ей надо выдавить из себя чертовы слова, если она не хочет в ближайшее время валяться на земле в его объятиях.

— Все-все, молодец, — отвернула она лицо от Виталика, чувствуя, что ее заводит такая близость. Она не собиралась признаваться даже самой себе, что парень интересует ее, влечет, и сейчас тело предательски покрывалось мурашками. – Сдаюсь, — наконец смогла выдавить она из себя, понимая, что это единственная возможность прекратить то, что между ними возникало.

Его хищная улыбка, обнажившая один из клыков, говорила о превосходстве.

— Значит, больше так не будешь? – продолжал он истязать ее, все еще не размыкая рук.

— Я помочь тебе хотела, идиот, — злилась она, стараясь не смотреть ему в глаза, которые затягивали. Стиснув зубы, она играла роль обозленной и обиженной Тоннели, когда все естество кричало о другом.

— Точно отпустить? – играл с ней Виталик, надеясь, что она первой переступит черту.

— Точнее не бывает, — старался ее голос не дрожать, пока в голову лезли совершенно другие мысли.

— Но я же должен тебя наказать, — не сдавался парень, и к ее глубокому разочарованию она поняла, что его ремень все еще зажат в руках.

— Что, как в детском саду? – с вызовом спросила она, все же повернувшись к нему.

— Ты про ремень? – улыбнулся он. – Могу заменить наказание.

Она шумно сглотнула, боясь услышать то, от чего сердце предательски застучит сильнее, выдавая ее.

— Ну, — сказала она, как можно грубее, и его рот поглотил не только ее губы, но и разум. Они обожгли так, что мир вокруг перестал существовать, были только они, слившиеся в одно целое, пока их языки изучали друг друга. Она противилась, но тело хотело другого, такого близкого, от чего не могло отказаться, и его жар топил ее лед.

Рука выпустила ремень и, скользнув к шее, прижала ее голову к себе еще крепче, но Тоннеля не сопротивлялась, чувствуя, как по телу разливается желание.

— Я могу перестать, — оторвался он от ее губ.

— Наконец-то, — ее грудь вздымалась так, будто она пробежала марафон, а глаза смотрели хищно по-волчьи. На лице выразилась презрительность, будто она испытала омерзение от произошедшего. Она ненавидела его за то, что он позволил себе остановиться, но не желала признаться в этом.

— Не смей никому об этом рассказывать, — удалось ей все же оттолкнуть парня и сесть. Она намеренно вытерла губы рукавом, чтобы он не подумал, что ей понравилось. – Так понимаю, квиты, — не оборачиваясь, спросила она, пытаясь разозлиться, чтобы не передумать.