Раздражало еще и то, что приходилось много времени терпеть так называемую «невесту». Девушка щебетала о чем-то о своем, требовала каких-то придуманных возвышенных чувств, что раздражало ужасно. Зачем все это? Зачем нужны какие-то отношения, суррогат любви, когда его задача проста — сделать ей трех детей, а что будет потом, неизвестно. Может, передадут, да нет, надо говорить прямо, продадут, в менее знатную семью, которая не погнушается подержанным товаром. Вот и вся любовь. Какая семья, какое воспитание детей, когда их явно считают умственно неполноценными людьми второго сорта! Чем раньше у этой малолетки спадут розовые шоры, тем лучше для него и для нее! До откровенной грубости он не опускался, резкостей, как и обещал ей, не говорил, общался вежливо, соблюдая дистанцию, но девушке этого было мало, она обижалась, часто срывалась чуть ли не до истерики. И нарвался на разговор с ее матерью.

Нелли отловила его одного, Розалинда, даже имя ее его раздражало до крайности, уехала к подруге, хотела поехать с ним, он отговорился, что надо много сделать заданий по языку, остался дома. Через десять минут после отъезда девицы в учебную комнату пришла Нелли, настроенная по-боевому.

— Учишься?- спросила она, окидывая взглядом разложенные словари и тетради Задание было не то, что бы сложным, скорее, трудоемким, надо было описать детально вид из окна комнаты, давая каждому предмету развернутую характеристику.

— Отложи учебники, надо поговорить! — начала она по-русски, присев на стул напротив него.

— О чем?

— О ваших отношениях с нашей дочерью.

— А они есть? Эти отношения?

Нелли возмущенно уставилась на него.

— Как это, есть или нет? Она выбрала тебя, как отца своих детей, хотела семью, нормальные отношения, а ты говоришь, что их нет!

— Ответ в вашей фразе. Она выбрала меня. Я ее не выбирал. Я не думал, что у нее есть иллюзии в этом вопросе. Она сама мне сказала, что у нее безвыходное положение, как и у меня. Ей нужны трое детей, что бы получить положение в обществе, не быть изгоем. Я подхожу на роль отца. Все. Я предельно вежлив, не срываюсь, что еще от меня требуется? Ходить с ней к ее подружкам, что бы они меня рассматривали и, возможно, завидовали? Терпеть презрительные взгляды ваших молодых людей, ведь для них «аборигены» — люди даже не второго, третьего сорта! Простите, но на такое я не пойду, тем более, могу знаете ли, сорваться, а драться я умею даже без оружия. Так что, я надеюсь, вы это дочке объясните. Какие еще претензии?

— Ты что, совсем ничего не понимаешь, или считаешь нас в свою очередь людьми, как сам выразился, третьего сорта, Твое Высочество? Привык к поклонению и почитанию? Отношения между простыми людьми не для нас? Мы к ним не нисходим? Воспитание не то? Зачем тогда девочку мучить? Можно же просто все переиграть! Ей много, кто из ваших подходит! Что с тобой будет, ты не подумал?

— Мне думать непозволительно. Рабам это не разрешается, — Эльриан сам не понял, как начал заводиться, — а кто я такой? Просто раб, которого вместо каких-то тяжелых работ велели делать детей! И еще требуют чувства проявлять. Да пошли вы к черту с вашими требованиями! Процесс делания детей чувств не предполагает. Кобеля приводят к сучке, жеребца к кобыле, и, пожалуйста, результат! Хотите, продемонстрирую? Заодно проверите, достоин ли я вашей дочки! Там, в процессе выбора вы очень профессионально действовали!

— Ты чудовище! Нет, я сегодня переговорю с мужем! Таких как ты на милю нельзя к девушкам подпускать. Тебя только в каменоломни, или еще куда похуже! Сидеть здесь, и что бы выходить не смел!

— Что, и все дела под себя делать?

— Будет тебе люкс со всеми удобствами! Устою!- Нелли в крайнем возмущении вынеслась из комнаты. Эльриан уронил голову на руки. Все-таки не сдержался, не выдержал! Идиот, как сказал бы Эрнест! Черт с ними, будь что будет, все равно бы сорвался. Пошли они вместе с их проклятой доченькой. Семью она хочет! Дура!

Через минут десять послышались шаги. Он поднял голову и стал смотреть в окно, на вид, который только что описывал их противным языком.

Вошли четыре стража.

— Вставай, хозяйка приказала! — Он молча поднялся. Протестовать не было смысла, только давать повод к лишней грубости. Его отвели в подвальное помещение, маленькое, все белое, из мебели — топчан, обтянутый клеенкой. Раковина, унитаз, лампочка под потолком, все! В двери щелкнул ключ. Оставалось только ждать, как решат его судьбу. От него опять ничего не зависело.

Артур О’Рейли вернулся домой поздно, в отвратительном настроении. Переговоры с элланцами зашли в тупик. Они не хотели разговаривать, пока им не вернут принцев. А как вернешь? Дочь, похоже, втрескалась в своего Эльриана, вторая девушка, дочь командующего флотом — в Иллария, оставались еще наследники, но где гарантии? Так было бы хорошо: наследников вернуть, младших оставить девочкам, и как гарантию, так нет, уперлись как бараны. Такое впечатление, что этот Эрсенио любит младшего больше, чем наследника! Сейчас он отдохнет, и подумает, как найти выход.

Дома стояла напряженная тишина. Дочь не вышла к ужину, жена ходила грозовой тучей. Элланца нигде не было видно. Артур вздохнул. Нелли велела накрывать на стол.

— Пока накрывают, давай поговорим, — попросила жена.

— А где дети?

— Энди убежал кататься на скейте, у них какие-то соревнования, а Линда на меня обиделась, дуется. Об этом я и хочу поговорить.

— Ну давай, — вздохнул муж, если жена так настроена, лучше поговорить, а то так смотреть будет, что кусок в горло не полезет.