Демид неожиданно улыбнулся, кивнул, признавая его правоту.

– Евгений Анатольевич, – сказала Софья, руки отчего-то снова задрожали. – Подождите, пожалуйста, не уходите.

Он хмуро оглядел ее, задержав взгляд на сцепленных руках:

– Господи, Софья, это не всё? У меня на голове еще остались не седые волосы, на которые ты положила глаз?

Она кивнула, указала на кресло:

– Присядьте, пожалуйста, – посмотрела на Демида, – оба.

Теперь Чернов тоже напрягся. Оставив бокал, он сел на подлокотник кресла. Его отец садиться не стал, просто остановился рядом с сыном. Такие похожие друг на друга, горестно подумала Софья. Они даже тревогу одинаково прятали за ширмой невозмутимости. Набрала в грудь побольше воздуха:

– Демид, Евгений Анатольевич, – она встретилась взглядами с каждым, – сейчас я говорю с вами не как с руководителями и бизнесменами. А как с мужем и… свекром.

Евгений Анатольевич чуть поморщился, но комментировать не стал. Хорошо.

– Дело в том, что все скоро изменится, – Софья улыбнулась нежно, положила руку на живот. – Я хочу, чтобы вы узнали это не через слухи или третьих лиц, а сразу и от меня.

Демид не мог больше сидеть. Он резко встал, задел пустой бокал, тот упал на пол и разбился.

– Я жду ребенка, – сказала Софья, счастливо улыбнулась. – Твоего сына, Дим. И вашего внука, Евгений Анатольевич.

Последнюю фразу Софья произнесла с трудом, потому что муж подхватил ее на руки, крутанул вокруг своей оси, а потом впился счастливым поцелуем.

– Соняяя, – зашептал он нежно. – Моя же ты голубка любимая.

Софья обняла его в ответ, чувствуя колоссальное счастье. Она не знала, что в принципе способна испытывать такое всестороннее наслаждение и благодарность к жизни, которая свела ее с Демидом. На какое-то время они забыли про Евгения Анатольевича. Софья даже подумала, что он ушел.

Но отец Демида остался в зале. Если бы ему предоставился выбор, видит Бог, да, он бы ушел. Но сообщение Софьи настолько выбило его из колеи, что колени враз ослабели, напомнив ему о прожитых годах и неправильно сделанных выборах. Подавив стон, Евгений Анатольевич рухнул на кресло, пока его конкурент и исполнительный директор… нет, пока его сын и девушка, которую он вырастил в профессии, счастливо целовались и праздновали… зачатие его внука. Мир перевернулся с ног на голову…

Когда Демид с Софьей нацеловались и засобиралась уходить, оказалось, что все это время у них был зритель. Отвернувшись, сгорбившись над столом, он тихо вздрагивал. Подойдя, Софья осторожно положила ладонь ему на плечо:

– Евгений Анатольевич, с вами все хорошо?

Грозный генеральный директор "Хвоста кометы" поднял на нее глаза. В них стояли слезы. Страдания исказили его лицо, Евгений Анатольевич казался почти старым.

– Со мной все хорошо, Соня, – сказал он, через силу улыбнувшись. Потом поискал глазами Демида. – Сын…

Демид подошел, молча положил руки в карманы.

– Демид, – исправился Евгений Анатольевич. – Прости меня. За все.

Отец и сын молчали долго. Софья не стала вмешиваться. Она даже не шевелилась – чтобы не спугнуть возникшую только что связь.

Демид стоял. Смотрел на отца. Глаза в глаза. Потом один раз кивнул и отвернулся к Софье. Прижавшись к нему, она обняла крепко-крепко. Да, надеяться на то, что отношения отца с сыном наладились, еще рано. И да, впереди их ждёт ещё немало бурь и споров. Но нарыв сорван. И когда гной сойдёт, возможно, близкие люди станут друг другу по-настоящему родными. Софья будет очень на это надеяться.

– Как планируете назвать малыша? – услышала Евгения Анатольевича из-за спины.

Обернулась в объятиях Демида, посмотрела на свекра:

– Сезон принятия предложений объявляется открытым!