Алекс наклонился, обдавая мою щеку теплым дыханием:

— Можешь даже потрогать, чтобы убедиться.

Он что, со мной флиртует? Вот же придет в голову такая глупость! И я на всякий случай отодвинулась, чувствуя, как мне ни с того, ни с сего становится жарко.

— Значит, когда приходит весна… вы таете?

Алекс уставился на меня и расхохотался. И это было так заразительно, что я тоже невольно улыбнулась.

— Яр с Лисом перестарались, когда выдумывали эту небылицу.

— А зачем, кстати, пустили такой слух?

— Людей пугает то, что они не могут объяснить. Тут либо станут бояться и почитать, а нам это не нужно, либо будут стремиться нас убить. Такое тоже не в наших интересах, поэтому и живет сказка о принцах зимы.

— А что вы еще можете, кроме снежной магии?

— Становиться невидимыми и перемещаться быстрее ветра. Все, как положено принцам зимы из выдуманной сказки!

— То есть, мне стоит обращаться к вам, Ваша Снежность? — уточнила я.

— Да ладно уж… ведьмочка, давай просто по имени.

Я кивнула.

— Знаешь, я сейчас подумал, хорошо, что ты ведьма.

— Чем это?

— Даже узнав правду, ты нас совсем не боишься. Царевны, которых приносили братья, падали в обмороки или впадали в истерику.

Алекс поморщился, явно вспоминая.

— Я не из пугливых. И сдается, все равно же отпустите, если захочу.

— Ну как тебе сказать… Я-то, может, был бы и не против, но… Когда девушка оказывается рядом со мной в замке, на нее тоже частично начинает действовать мое проклятье.

— Что?

— Эти чары спадут, Прекраса, сразу же после Ледяной Полночи. Лис и Яр вернут тебя домой. Ты о нас и не вспомнишь, когда покинешь замок.

Хм…

— То есть, мне ничего не угрожает? — уточнила я.

— Абсолютно. Разве…

— Что? — тут же всполошилась я.

— Все-таки, я — принц.

— И?

— Метлой меня гонять не стоит! — серьезно сказал он.

И я, еле сдерживая смех, кивнула.

— Как скажете, Ваша Снежность! Можно вопрос?

— Давай.

Принц как-то расслабился, откинулся на подушки.

— А почему вы выбираете именно принцесс?

— Была сирота и эльфийка, но толку-то... Да и Касс, предсказательница, сказала, что проклятие снимет королевская дочь.

— И вы их похищаете?

— Мы временно приглашаем у нас погостить, — отозвался Алекс и посмотрел на меня. — Ладно-ладно, похищаем! Но никому не причиняем вреда, говорю же. Наоборот, одариваем. Сундуки с драгоценностями стоят в подвалах, можешь спуститься, посмотреть, выбрать себе, что понравится.

— Мне бы лепестков зачарованных подснежников и корешков снежноцветов, — мечтательно протянула я.

Алекс вновь расхохотался.

— Слышал, что ведьмы странные, но чтобы настолько… Корешки добудем, а вот лепестки зачарованных подснежников…

Принц так и не договорил, как-то странно посмотрел на меня и вздохнул.

— Как жаль, что я не видел тебя в своем зеркале! — внезапно заявил он.

— В каком это зеркале?

— В волшебном. Должен же я как-то смотреть на мир! Вьюги многое рассказывают, но показать ничего не в состоянии.

— Разве честно подглядывать за миром?

— А как мне найти ту, что снимет проклятие? — пожал он плечами.

— Слушай, а что именно ты сказал ведьме-то?

— Что она — старая сварливая женщина, поэтому спорить с ней о лягушачьих лапках и горицветах не буду, — на полном серьезе заявил Алекс. — И кто же знал, что она обидится!

Теперь уже хохотала я. Додумался же такое выдать ведьме! Хорошо, что живым остался, пусть и заперт в замке. Сдается, она просто никак иначе не смогла принцу зимы навредить. Все же сила, которую дали боги, могущественна, хоть и ее обладателю не спастись от фантазии ведьмы.

— Смеешься? И главное, почему мне это так нравится? — выдохнул принц зимы.

Я фыркнула и поправила локон, выбившийся из косы.

— Знаешь, Прекраса, мне с тобой как-то уютно, что ли. Давно, кроме братьев, ни с кем так легко не общался. Останься со мной, а?

— Что? — пораженно воскликнула я, тут же в уме разрабатывая план побега из зачарованного, надо полагать, замка.

— Я про ночь.

— Да как ты…

— Просто поспи рядом. Мало ли… У меня же нога болит.

Я посмотрела на него, осознавая, что, во-первых, меня пытаются разжалобить, потому что заклинание заморозки исправно действует, а, во-вторых, смотрят с такой надеждой, что разрушить ее я не могу.