Ворота распахнулись полностью, человеческая кучка колыхнулась, но не разбежалась в стороны, а пошла к машине. Что-то там странно происходило, послышались женские возгласы, староста вытиснулся обратно и замахал нам с Захаром рукой. Позвал, но из-за гудка моторки слышно было плохо, и отправил к нам мальчишку.

Я переглянулся с Гидеоном, кивнул Банши, мол прикрывайте, и пошел к воротам. Перешел, видимо, какую-то линию, и толпа передо мной стала распадаться на две части, оглядывались, видели, что иду, и тихонечко теснились в стороны.

Таких моторок я еще не встречал. Этакий местный минивенчик болотного цвета. Толстая решетка радиатора, метровый узкий капот, вертикальное лобовое стекло и длинный кузов с тремя рядами сидений. Выглядело все отвратительно.

Начиная от бессознательного мужчины на водительском сиденье, уткнувшегося в приборную панель и лбом давящего на клаксон. Спина чуть дернулась в попытке вдоха. На пассажирском сиденье еще один раненый — мужчина откинулся на спинку, шинель расстегнута, на белой рубашке пятна крови. Глаза прикрыты, но реснички дрожат.

Что дальше в салоне я не увидел, вроде бы кто-то лежал между сиденьями. Машину перекосило, покрышка сзади лопнула, а по дороге тянулась глубокая борозда, будто на ободе ехали.

— Ну, что стоит-то? Вынимайте их и зовите лекаря! — я обернулся на толпу, подхватил кого-то за рукав, но мужик испуганно вырвался.

— Сам иди, умный такой, — взъерепенился мужичок и как пластилиновый, исчез в толпе, выкрикнув на прощание. — Деймос ее знает, может на ней порча?

От его крика стало свободнее, да еще под капотом что-то щелкнуло, и оттуда пошел дым. Я еще раз пробежался по моторке взглядом и стал обходить ее по кругу — пара дырок в лобовом, россыпь отверстий с рваными краями через всю бочину с водительской стороны, длинная глубокая прорезь сзади с выгоревшей краской по краям, кривой бампер — не после удара, а будто оторвать пытались. Из крыши торчит несколько толстых стрел с черным оперением, пробивших крышу.

Что-то Белая стрела, какая-то совсем не белая. Но на машине знак в виде двух белых перечеркнутых стрел и такой же значок на груди раненого.

Я сфокусировался, считывая ауру. Легкое марево по кузову — остатки какой-то защиты, бледные контуры раненых — пассажир еще жив, а вот водитель отходит. В кабине еще два остаточных явления, какие-то нехорошие, плесенью отдают. Я пошел дальше, заглянул в боковое окно и увидел две ноги, торчащие из-под сиденья, и второе тело, скрюченное между креслами на полу. Серое лицо, застывшее в гневной гримасе, окаменевшего в момент борьбы с чем-то.

Разглядел вещи — оружие, рюкзаки. Явно больше чем на четырех человек. Увидел и то, что мне напомнило плесень — порча или нет, но темная масса, как лишай покрыла часть левой стороны машины, пробралась внутрь через пулевые отверстия, капала с наконечников стрел и липла к креслам, а потом перекидывалась на тела.

Почувствовал чей-то взгляд из леса. Липкие мурашки пробежали по шее, будто по мне сканером провели и пикнули, когда штрихкод считался. Я не стал оборачиваться, сначала заглянул в боковое зеркало — может, показалось, а, может, увидел черный женский силуэт в балахоне. Обернулся, но там уже никого не было.

Услышал голоса наших в толпе и подошел к источнику плесени — большому пятну вокруг рваной дыры в кузове — кто-то явно не умеет пользоваться консервным ножом. Ковыряли, ковыряли, но так и не вскрыли, зато гадостью какой-то измазали.

Я щелкнул огневиком и по машине, снаружи и внутри, пробежало пламя — так волосы обычно горят. Вспыхивают и искрятся, моментально прогорая.

— Стой! Жди! — крикнул Гидеон, но не мне, а Стече, тянувшемуся к дверной ручке. — Матвей, там прогорело? Ага. Да, теперь можно.

— Гидеон, пассажир еще живой, лекарь нужен!

— Я бы не был так уверен, но попробуем, — священник достал свою книгу и начал тихонько шептать молитву над человеком, которого нес Стеча.

Я проверил водителя. С трудом откинул окоченевшее тело, наконец, вырубив подуставший гудок. Думал пульс проверить или ладошку к губам поднести, но даже этих суперточных тестов не понадобилось. Скорее захотелось за кирку схватиться и контрольный в лоб прописать. Глаза — два черных бездонных шара, из которых по щекам текла замерзшая кровь.

Еще раз щелкнул зажигалкой, намереваясь подпалить его для надежности. Запахло горелыми нитками, войлочная шинель почернела, но никак не могла разгореться.

— Он просто мертвый, — раздался голос Банши, — вынь его, только бережно и моторку загнать попробуем. Мужик достоин уважения, с таким заклятием смог до деревни доехать.

Вынуть я не смог. Мало того, что чуть руки не отморозил — тело явно было холоднее, чем все вокруг, так еще и окоченело, нога зацепилась за кресло — и ни развернуть, ни протолкнуть на пассажирское. Только когда подошел Стеча, смогли справиться вдвоем.