– Почти, - кивнула удовлетворенно, не забывая сюпать чудную уху.
– С лесовиком встретиться не получилось, белки передали, что на дальних опушках подозрительных путников морочит, зато с водяным отлично вышло: обменяла мазь от подагры на три лилии.

– Опять всю ночь колдунствовать будешь?
– нахмурился Гуччи и покачал головой.
– Ох, загонишь ты себя, Вилька… Может не надо?

Виски сочувственно нахмурился свои солнечные бровки и Арчи тоже прощебетал что-то ворчливое.

– Надо, мальчики, надо, - я осталась непреклонна.

Слишком живы были в памяти те бесконечно холодные и голодные дни прошлой поздней осени, а затем и зимы, когда я перебивалась с хлеба на воду и обратно, только-только забредя в эту глушь без единого гроша в кармане и перспектив, но огромным желанием найти работу хотя бы травницы.

И казалось бы, надо было плюнуть на гордость и вернуться к опекунам и мужу-вдовцу, но я всегда отличалась ослиным упрямством и веру в лучшее, с детства зная, что могу положиться только на себя. И мне начало везти. Сначала, правда, не очень: я заблудилась в лесу и едва не утопла в болоте. Там на меня и наткнулся полумагический зверь лоцуннар, немыслимым образом почуявший во мне юную ведьму и только поэтому спасший.

Так я обрела фамилиара, которого звали Гучварундий, но он согласился отзываться на Гуччи.

Через пару недель странствий и рыбной диеты мы уже вместе с Гуччи забрели в деревеньку Запрудино, где мне второй раз улыбнулась удача - староста, благодаря наличию фамилиара признав во мне одаренную, предложил поселиться в пустующем доме ведуньи, которая померла от старости пару лет назад. Старенький, приземистый, но в целом добротный дом мы с Гуччи отмывали два дня, а на третий, отправившись на чердак, я познакомилась с Арчи.

Никогда не страдая арахнофобией, тогда я знатно перепугалась и прооралась, благо Гуччи был поблизости и спас меня от инфаркта, быстро объяснив, что серый лохматый паук размером с кота не причинит мне вреда. Потому что прежде всего не животное, а нечисть, прикормленная бывшей хозяйкой дома, в во-вторую, питается не мясом глупых ведьмочек, лазающих по чужим чердакам, а магией. И не прочь стать мне верным другом, если я буду изредка подкармливать его своей магией. В общем, все разрешилось наилучшим образом и я назвала арахна Арчи, потому что чаще всего он издавал именно эти звуки.

Виски прибился к нам в середине зимы.

Я только-только училась зарабатывать на что-то большее, чем хлеб, молоко, овощи и яйца (деревенские предпочитали расплачиваться продуктами), денно и нощно штудируя родовой гримуар на предмет полезных заклинаний и зелий, когда с подледной рыбалки вернулся Гуччи, кроме рыбы неся в самодельно сплетенной корзине странную сосульку.

Растаяв, сосулька превратилась в хорошенького медового фея с пчелиными крылышками, золотыми локонами и глазами цвета виски. Ростом всего сантиметров десять, паренек, одетый в тунику из травинок, неохотно признался, что загулял на осеннем празднике равноденствия, а когда протрезвел и очухался, то оказалось, что все фейские поляны уже впали в спячку и скрылись под магическими пологами подальше от лихого люда, так что ему больше ничего не оставалось, как надеяться на себя и чудо, пытаясь пережить зиму в чьем-нибудь дупле или норе. И вроде даже нашел подходящее местечко без хозяина, но что-то пошло не так и сначала нору затопило дождем, а ночью прихватил мороз и фей стал сосулькой.

Проникшись печальной историей крошки с личиком херувима, но характером прожженного дельца и ловеласа, тем не менее сразу дала понять, что нахлебника и алкоголика в своей избушке не потерплю. Объяснила и собственное умерено бедственное положение, зябко кутаясь в осеннее пальто, потому что дров было до критичного мало, даже с учетом ежедневно собираемого валежника в лесу, и домик я топила поскольку-постольку.

На удивление фей оказался не глупым и благодарным парнем и, обзаведясь именем под цвет своих глаз и увлечение алкоголем, сходу закидал меня советами, как поправить наше бедственное положение, а по весне втянулся и остался жить с нами, аргументировав это тем, что чтит долг жизни и вообще, с нами интересно.

Первым делом фей научил Арчи вязать, рассказав нам, что знаменит не только своей любовью к алкоголю, но и различными знакомствами. Например, с лесными арахнами Заповедной чащи, что славятся на весь магический мир своими шелками и шалями, которые вяжут из собственной паутины. По правде говоря, я не думала, что из этой затеи выйдет что-нибудь толковое, но, когда через два дня Арчи, стеснительно посвистывая, протянул мне белоснежную пуховую шаль, по виду невероятно похожую на знаменитый оренбургский платок, а на ощупь нежнее нежного и совсем не липкую, я минут пять приходила в себя, а еще десять благодарила ребят за подарок.

С того вечера не проходило и дня, чтобы Арчи не вязал, самостоятельно выдумывая различные узоры и орнаменты, а еще иногда разнообразя ассортимент варежками, жилетами, шапками и шарфами, а Виски не выдумывал способ заработка.

Копченая рыба, ягодные взвары, медовуха, домашняя утварь из дерева, лозы и глины, снадобья и крема с пыльцой фей, плотное сотрудничество с нечистью округи - мы осваивали все, что могло облегчить наш быть и помогало заработать монетку-другую. И если с нечистью и деревенскими у нас происходил в основном натуральный обмен на продукты и те же дрова-семена-козу (весной мы вспахали огород и засадили его всем, чем смогли, а дойную козочку презентовал староста в благодарность за успешно принятые роды у супруги), то весенняя поездка в город (три часа на телеге) помогла обогатиться кое-какой наличностью и завязать нужные знакомства с аптекарем, модной лавкой мадам Декстон и трактирщиком - при необходимости Виски мог договориться с кем угодно и продать снег даже эскимосам.