– Я пойду и предупрежу, чтобы не ждала.

– Нет, не могу. Взялся за гуж - так не говори, что не дюж. Она меня ждет заниматься, а я пойду на концерт? Нет, нельзя.

Так Зоя и не пошла слушать Чайковского.

– Ну и характер! Ну и характер!
– твердил Шура и в этом возгласе смешивались возмущение и невольное уважение к сестре.

ПОД НОВЫЙ ГОД

... Наступил новый, 1939 год.

Придя из школы, Зоя рассказала, что девочки в классе пишут друг другу новогодние пожелания. Записку с пожеланием надо сжечь, а пепел проглотить, как только кремлевские часы пробьют двенадцать.

– Ну, уж и выдумали!
– фыркнул Шура.

– Глотать-то я, пожалуй, не стану, - засмеялась Зоя, - вряд ли это вкусно, а прочитать - прочту.

Она достала из кармана тщательно свернутую и заклеенную записочку, надорвала и прочла вслух:

– "Зоенька, не суди людей так строго. Не принимай все так близко к сердцу. Знай, что все почти люди эгоисты, льстецы, неискренние и полагаться на них нельзя. Слова, сказанные ими, оставляй без внимания. Таково мое пожелание к Новому году".

С каждым словом Зоя все больше хмурилась, а дочитав, резко отбросила записку.

– Если так думать о людях, то зачем жить?
– сказала она.

... К новогоднему школьному балу-маскараду Зоя готовилась с увлечением. Девочки решили нарядиться в костюмы национальностей, населяющих Советский Союз. Мы долго думали, кем нарядиться Зое.

– Украинкой, - предложил Шура.
– Глаза хорошие, брови подходящие - чем не чернобровая дивчина? Вышитая кофточка есть, юбка есть, надо только ленты и бусы.

А позже, улучив минуту, когда мы с ним остались вдвоем, Шура сказал мне:

– Вот что, мам: надо Зое купить новые туфли. У всех девочек в классе туфли на каких-то там каблуках - не очень высоких, а все-таки...

– Это называется на венском каблуке, - подсказала я.

– Ну да. А у Зои какие-то мальчиковые.

– В этом месяце не удастся, Шурик.

– Тогда мне не нужно новой рубашки. Я в этой прохожу. И не надо шапки.

– Твоя шапка уже давно ни на что не похожа.

– Мама, но ведь я мальчишка, а Зоя девочка. Девушка даже. Для нее это важнее.

И верно, для нее это было важно.

Помню, раз, придя домой, я застала Зою перед зеркалом в моем платье. Услышав шаги, она быстро обернулась.

– Идет мне?
– спросила она со смущенной улыбкой.

Она любила примерять мои платья и очень радовалась каждой пустяковой обновке. Никогда она не просила купить ей новое, всегда удовлетворялась тем, что я сама ей шила, но Шура был прав: ей это не могло быть безразлично.

Мы выкроили нужную сумму, и, горячо поспорив с нами, Зоя все же пошла и купила себе новые черные туфельки - свои первые туфли на том самом венском каблуке.

Новогодний наряд мы тоже "дотянули": были и бусы и ленты. Шуре выстирали и выгладили рубашку, повязали новый галстук. И мои ребята пошли в школу нарядные и оживленные. Я долго стояла у окна и смотрела им вслед.

Вечер был удивительно светлый и тихий. За окном медленно, нехотя опускались пушистые хлопья. Я знала, что, пройдя сквозь эту снежную тишину, Зоя и Шура с головой окунутся в пестрое, шумное молодое веселье, и от всей души желала, чтобы весь новый год был для них таким же светлым, ярким, счастливым.

... Вернулись они только под утро: в школе был большой маскарад, музыка и "танцы до упаду", как сообщил Шура.

– И знаешь, мам, мы играли в почту, и какой-то чудак все время писал Зое, что у нее красивые глаза. Правда, правда! Под конец даже стихами разразился! Вот послушай...

Шура стал в позу и, еле удерживаясь от смеха, продекламировал:

Ты такая ясноокая

Даже сердце замирает.

Вся душа твоя глубокая

Под ресницами сияет!

И мы все трое неудержимо расхохотались.

... К концу зимы выяснилось, что та самая девочка, которая в новогоднем пожелании написала Зое о людском эгоизме и неверности и о том, что на людей нельзя полагаться, перестала учить свою "подшефную" домохозяйку грамоте.

– Очень далеко ходить, - объяснила она групоргу Зое.
– И уроков так много задают, я не успеваю. Назначь кого-нибудь другого.

У Зои от гнева глаза были совсем черные, когда она мне рассказывала об этом.

– Я этого даже понять не могу! Нет, ты послушай: взяла и бросила! И даже не подумала, что этим она подводит всех, не одну себя. Какая же она комсомолка? Да, вдруг она встретит эту женщину - как она ей в глаза посмотрит? И всем в классе?