В случае с Алексеем Дмитриевичем осознание произошло молниеносно. Он не просто в одночасье осознал свои недочеты, но и использовал время, чтобы планомерно, один за одним их устранить.

Если человек принимает решение измениться, Высшие Силы его обязательно перепроверят на верность новым убеждениям. Если вопреки обстоятельствам человек устоит, сохранит свои позиции, то это зачтется как усвоенный урок. Навык закреплен.

Бывает так, когда в энергохранилище энергии много, но Высшие Силы человеку перекрывают поток. Есть ли этому процессу какие-нибудь объяснения? Давайте попробуем понять это в следующей главе.

Следующий, с чьей смертью я встретилась, был Саша. Добрый малый, весил он почти пару центнеров. С огромной харизмой и чувством юмора. Это был хороший друг, на которого можно было положиться. Хотя ему было всего двадцать шесть лет, но здоровье он свое запустил основательно. Смотреть на него было больно, казалось, что кости его вот-вот хрустнут под тяжестью его массы тела. Саши было много во всем, и в доброте душевной в том числе. Лицо у него было круглым, казалось заплывшим так, что его карих глаз было совсем не видно, лишь из маленьких щелочек цеплялся проницательный взгляд, холодный и оценивающий. И этим самым взглядом он смог вытащить наружу и разглядеть все твои самые потаенные секреты. Но благодаря природной тактичности даже тебе о них не скажет.

Он носил спортивную трикотажную одежду, мягкая текстура которой неудачно подчеркивала его размытые формы. Штаны от спортивного костюма он старался натягивать повыше, на живот, но они упрямо и усердно сползали вниз и прятались под нависшими складками его тела. Я отчаянно старалась смотреть ему в глаза и видеть в них глубину, но его спонтанно обнажающаяся натура упорно перетягивала все внимание на себя. Созерцать его стиль было неловко, мне казалось, что если бы он облачался в более плотную ткань, свободного покроя, прикрывающую его формы, то мое чувство неловкости бы исчезло. Ведь лицезреть его телеса мне совсем не хотелось, но в силу того, что рабочая атмосфера нас сковывала, я вынуждена была испытывать эстетические муки.

У Саши было трое детей, прекрасная жена, молодая, симпатичная, она не работала, но тянула все тягости быта на себе. Он обеспечивал семью, зарабатывал. Зарабатывал мало, тридцать тысяч рублей в месяц. Для семью из пяти человек хватало явно на скромное проживание. Детские пособия не спасали положения. Оттого Саша экономил на себе и всегда ходил в одной и той же одежде. Квартиру семья снимала, машина была большая, как и Саша. Какой-то джип, подержанный, повидавший жизнь, но исправно служивший ему средством передвижения, так как без нее он не мог перемещаться, поступь его была тяжелая и сопровождалась шумной одышкой. Куплена была машина в кредит. Кредит и аренда жилья исправно оплачивались. Но из каких средств – для меня оставалось загадкой. Материнский капитал был уже давно освоен, но не по назначению. Почему он не стремился больше зарабатывать, мне было непонятно. Наверняка он проедал основную часть семейного бюджета, а то и больше.

И выглядел он гораздо старше своих лет, ему смело можно было дать около сорока пяти. Казалось, что мир, который его окружал, тоже давался для него с трудом. Легка лишь для него была кружечка пива с друзьями, во время застолья или после работы. Там он реализовывался, сиял во всей красе, блистал, юморил, был центральным элементом.

К жизни Саша относился легко. Часто легкое отношение превращается в поверхностное. И как найти грань между легкостью, которая украшает жизнь, и беспечной поверхностностью, разрушающей жизнь, не только свою, но и близких людей, сопровождающих человека по жизни?

Почему-то я побаивалась Сашу и даже старалась его избегать, хотя причин для этого не было. Он всегда обходился со мной вежливо, с почтением, уважительно и тактично. Я ценила его деликатное отношение к людям, в наше время это казалось уже архаизмом. А оттого еще более ценным.

С его смертью я познакомилась на торжественном мероприятии. В тот день, когда мы познакомились с Сашей, наши организации решили совместно отметить выгодное сотрудничество, так сказать, вместе преломить хлеб, сблизиться, дабы наша работа протекала легко, по-дружески и взаимовыгодно. Мы собрались за общим столом, шумные посиделки шли своим ходом. В нашем коллективе, к счастью, были затейники, которым удалось нас быстро расположить к новым неформальным обстоятельствам. Коллеги нашли общие темы для разговора, и после того, как я смогла освоиться в новой атмосфере, мое внимание привлек Сашка. Человек большой и весьма приметный. Его нездоровый вид пристально приковал мой взгляд. Он настолько плохо выглядел и находился в достаточно запущенном состоянии, что было очевидно, что ему уже давно и экстренно необходимо заниматься своим здоровьем.

И вдруг в мое сознание вонзается картинка, говорящая о том, что Саше осталось всего полгода. Тогда в свои силы я еще особо не верила, но предыдущий опыт с Алексеем Дмитриевичем меня заставил задуматься, и я решилась понаблюдать за Сашей.

Полгода! Настолько плохи у него были дела. Как обидно. Молодому парню с тремя детьми отмерили всего небольшой кусочек жизни! Все, что я видела, напоминало катастрофу. Жена без него попадет в незавидное положение. Дети остаются без отца и без денег. Что же делать? Может, показалось?

В то время я понимала, что вижу смерть, и вместе с тем мне еще хотелось верить в розово-ванильный мир, что все живут в любви долго и счастливо, в сказочной стране. Мне не верилось в то, что этот чудак Сашка умирал.

Я вижу смерть, но что теперь с этой информацией делать? Просто наблюдать, как человек уходит? Сообщить ему? Как он это воспримет, сочтет меня сумасшедшей? Я была в замешательстве. Видела старого, усталого от жизни, измученного старика в молодом, но запущенном теле. Все его стремления, задачи и жизненные цели свелись к нулю. Жизнь перестала пульсировать и наполняться смыслом. Он должен уйти, но как? И какие обстоятельства смерти, я не стала просматривать, дабы еще больше не расстраиваться, но что делать с этой информацией, не понимала.