– Не слишком ли ты строга? Златку можно понять, не по душе ей все это. Не о таком, поди, мечтала.

– Ты прав, муж мой. Прости меня, цветочек, – Белослава опустила глаза, – сама не своя сделалась от горя.

Златка крепко обняла сестру, уткнулась в светлые волосы. Зашептала что-то на ухо. Белослава погладила сестру по спине, отстранилась, взяла лицо девушки в ладони.

– Ты знаешь, что иначе нельзя. Я укрою тебя от беды, верь мне. Но сначала нужно сделать так, чтобы всем было хорошо, хоть путь и не радостен.

– Да, сестрица. Я спасу тебя… Всех. – Златка перевела глаза на Ратибора, будто в раздумье. Ухватилась пальцами за свой камень души, погладила.

Камни души у всех были разные. Малахит и янтарь, змеевик и оникс, бордовый гранат и демантоид – гранат зеленый, сияющие оттенками розового турмалин, рубеллит и шпинель, аметист, цитрин и их смесь: чарующий аметрин. Много разноцветных, темных и прозрачных камней, каждый – особенный, как и душа человеческая.

В древности камни души хранились у старейшин, позже – у владетелей рода. По преданию, создали их старые боги, раздали зверям и птицам, прародителям, от которых произошли племена и родовые общины. При таинстве рождения повитуха шептала над младенчиком заветные слова, передающиеся из уст в уста, много поколений подряд. Душа ребенка тянулась к камню, предназначенному ей. Повитуха загнутой костяной иглой осторожно колола младенчика в шею или в запястье, алые капли падали на камень, и вместе с кровью часть души будущего воина или невесты просачивалась внутрь. Камни носили не снимая всю жизнь – без него душа была беззащитна перед силами, обитающими по Ту Сторону. Кроме того, поговаривали, что если тому, кто владел магией, в руки попадал чужой камень души, он мог получить над человеком власть. Колдовство сродни некромантии – темное, запретное, о нем говорили шепотом, приукрашивая и путаясь. Те, кто на самом деле что-то понимал, были слишком умны и осторожны, чтобы говорить об этом.

Златка носила маленький янтарный камушек, рыжий, как и ее волосы. Его и крутила сейчас, в раздумье опустив взгляд. Белослава тихонько хлопнула в ладоши, повернулась к мужу.

– Милый мой, ты ведь решил, кто защитит Златку в пути?

– Да. Защитник что надо, лучший из дружины. Горисвет.

Услышав имя, Златка подняла глаза. Удивленная и немного испуганная.

– Достойный выбор, – Белослава ободряюще улыбнулась, – не бойся, милая, пусть он и с изъянами, но храбрее и честнее воина нет. Он готов?

– Я предупредил его, на сборы пара дней уйдет. Впрочем, и Златке надо подготовиться, дорога дальняя, непростая. Лютый лес человечьему духу не рад. Но я уверен, что Горисвету все нипочем, а значит, и тебе, голубка, – добавил он, заметив, что Златка побледнела.

Горисвета обсуждали и побаивались. Когда он был мал, семью постигло несчастье: младший брат Горисвета неведомо зачем полез ночью в печь, видно, приглянулись ему огоньки тлеющих углей. Схватил их да и рассыпал, когда пальцы обожгло. Начался пожар, в котором сгорели и изба, и брат, и родители Горисвета. Сам он выбрался – обожженный, испуганный. Следы той жуткой ночи остались с ним на всю жизнь: рубцы покрывали бок, вились до шеи. Имя, данное во славу, теперь казалось злой насмешкой. Горисвет вырос угрюмым, карие глаза под вечно нахмуренными бровями сверкали искрами, если он был сердит. Такими же искрами сиял крупный циркон на его шее. Кроме того, после пожара он остался заикой – с возрастом заикание сгладилось, но Горисвет все равно был неразговорчив. Однако в дружине его ценили – за ум, честность и крепкое плечо.

– Думаю, отправитесь завтра, край – через день. На том и порешим. – Ратибор поднялся со скамьи. – Напоследок устроим общую трапезу. Напишу весточку Лютомиру, пусть ждет невесту. А вы пока помилуйтесь, красавицы.

Он отправился в опочивальню. Сестры проводили его глазами.

Сборы заняли меньше времени, чем ожидал Ратибор. Уже к вечеру следующего дня все было готово. Горисвет был готов выступить сразу, как велят, сказав, что меч и лук всегда при нем, кони накормлены и полны сил. Златка собиралась дольше, выбирала дорожный плащ, сапоги и платье, заплетала косу, расплетала и плела пару, вновь расплетала и убирала волосы гребнем. Белослава положила этому конец, ловко соорудив на голове сестры хитроумную прическу из нескольких тугих кос, гладкую и удобную в дороге. Преподнесла Златке искусно вышитый мешочек для самого ценного, который надлежало хранить за пазухой, на прочном шейном ремешке. Поцеловала сестру в лоб, вопросительно заглянула в глаза. Златка молча кивнула. Нижняя губа подрагивала, словно девушка сейчас расплачется. Приданое было уже собрано. Часть Златка и Горисвет повезут с собой как задаток, остальное – преподнесут к свадьбе.

В просторной гриднице владетелей расставили длинные столы, собрав на прощальный пир едва ли не всю общину. Охотники и зажиточный люд заняли лавки, а те, кто попроще – толпились у входа в терем и улице, рассевшись на резных скамьях. Раскрасневшиеся девки таскали с кухни пироги и наливки, не обделяя куском ни сидевших, ни стоявших гостей.

Дружина провожала Горисвета хмельными песнями, мужики хлопали его по спине, забыв на этот вечер про опаску. Горисвет, вопреки обыкновению, улыбался – видать, дальняя дорога будоражила кровь, заставляла сердце биться чаще. На медовуху он не налегал, в отличие от товарищей. На следующее утро нужно было отправляться в путь, а с тяжелой головой дорога через Лютый лес была еще опаснее.

Златка все печалилась, пусть и старалась это скрыть. Вымученно улыбалась соседкам, которые вились вокруг нее, поднимали чарки с квасом и наливками, поздравляли с помолвкой. Замужние подмигивали, ободряли, те, кто пока оставался в девичестве – украдкой утирали слезы. Далеко не каждой суждено выйти замуж по любви, но что поделать. Всем охота, да не всем дано.

Белослава сидела во главе стола, в одиночестве. Ратибор в минувшую ночь, как назло, захворал. Обещал набраться сил и выйти к столу, проводить путников в дорогу. Змеевик, камень души владетельницы Лебедей, светло-зеленый, необычного для камня цвета, тускло поблескивал в свете свечей. Все так же одетая в черное, она слабо улыбалась подходящим выразить скорбь женщинам.

Застолье становилось все веселей, народ шумел, шутил, смеялся. Несколько мужиков раздобыли музыкальные инструменты, и теперь наигрывали веселый мотив. Полотнища с изображением лебедей – символом рода – развешанные на стенах, колыхал летний ветер, гуляющий по гриднице. Проникал сквозь приоткрытые окна, тянулся от них к дверям и обратно, провожая снующих туда-сюда людей. Кроме ветра, в окошко заглядывали и мальчишки – любопытство заставило их сбежать из-под надзора старших.

В общине давно не было праздников, народ будто чуял надвигающуюся угрозу, был хмур и сдержан. Теперь же морок возможной войны таял, и народ радовался от всей души. Каждый надеялся, что и невольную спасительницу ждет впереди счастье. Златку народ любил так же, как и сестру, если не больше. Белослава – владетельница, белый лебедь, красивый, но не близкий простому народу. На нее смотрели как на символ, верную опору мужу, главе рода. Владетели не чурались простого люда, но всяко были зажиточней, серьезней, и у них была власть – сила, которую просто так не перешагнуть. Они вершили суд, разрешали споры, распределяли, кому в какой год где сеять. Им подчинялась дружина, служила челядь.