Находясь слишком далеко, я почти не слышал задаваемых вполголоса вопросов и ответов на них студентов, но потерянный вид, с которым мои подопечные вставали из-за стола и уходили из аудитории в коридор, говорил сам за себя. Похоже валили моих ребят просто по-чёрному. Да даже у Латинии, с каждым разом улыбка становилась всё бледней, пока, где-то на середине экзамена, не сошла вовсе на нет. При всём желании, помочь студентам она не могла, первую скрипку тут играла Родаблум.

Не выдержав, я поднялся со стула и молча направился к дверям. Здесь мне всё уже было и так понятно, хотелось поговорить с теми, кто уже сдал.

Выйдя в коридор и плотно прикрыв за собой дверь, я сразу увидел кучкующихся чуть в отдалении студентов. А когда подошёл, то понял, что настроение у всех буквально похоронное. Часть девушек утирали слёзы и всхлипывали, парни, по большей части, молча стояли, опустив взгляд.

— Профессор! — бросилась ко мне Полдарк, успевшая немного успокоится.

Да и характер у неё был потвёрже, поэтому подобный удар она смогла перенести легче.

— Рассказывай, — кивнул я ей, отошел к окну, слушая торопливо и сбивчиво принявшуюся докладывать девушку.

А картина вырисовывалась вполне ясная. Эти деятели смогли, таки, найти наше слабое место. Ведь я теорию магии давал как? Не просто заставляя бездумно заучивать формулировки из учебника, а разбирая и объясняя принципы работы магии. Творчески перерабатывая, а кое где и подвергая сомнению затвёрженные аксиомы, уча понимать тему, и уметь дать ответ своими словами. Но все попытки той же Полдарк отвечать в подобном ключе сразу же жёстко председателем комиссии пресекались. Она требовала строго формулировки из учебника, дословно, слово в слово, буква в букву. Подлый ход.

На любой вопрос Силлана могла дать куда более подробный и развёрнутый ответ, с примерами, но, к сожалению, Родаблум требовалось совсем не это.

«Слабое знание темы» — таковы были её последние слова, сказанные в той же пренебрежительной манере. И это одной из моих лучших студенток! У меня внутри всё буквально закипело. Вот только сделать я ничего не мог. Такова была сама дебильная система магического образования. Когда требуется не разбираться в вопросе, не понимать суть, а тупо заучить правильный ответ. А самое гадское, что таким образом, через моих студентов, отыгрывались на мне. На моём подходе к обучению, на попытке сломать прокрустово ложе подобного формального подхода в преподавании. Когда мы выпускаем не умеющих мыслить личностей, а болванчиков работающих по заложенной программе.

С трудом сдержавшись, чтобы не начать в голос ругаться, я выслушал старосту, кивнул, плотно сжав губы. Вот только что-то сказать в ответ, как-то приободрить, я не мог. Потому что просто не знал, что тут можно сказать. Кое как выдавил из себя:

— Вы молодцы.

А затем, развернувшись, побрёл обратно в аудиторию. Помимо этого экзамена, впереди нас ждало ещё два и я почти не сомневался, что проходить они будут в таком же ключе.

— Едва-едва натянули на тройки, больше из уважения к вам, профессор Локарис, — пряча торжество во взгляде, заявила Родаблум — вы недавно стали бароном, и мы прекрасно понимаем, что тотальная неуспеваемость всей группы по профильному предмету, может сильно ударить по вашей репутации. Но мой вам совет, как профессора профессору. Прекращайте уже эти свои новаторства. Баловство это, которое студентам только вредит и сбивает с толку. Они не в состоянии правильно озвучить даже элементарные вещи.

От снисходительности в её голосе меня начало натуральным образом корёжить. Оставшись после экзамена с комиссией, я, скрипя зубами, выслушивал вердикт из уст наглой женщины и буквально на волосок находился от того, чтобы не нагрубить в ответ. Сдержался, буркнул односложно:

— Учту.

— Ну тогда ждём вас через два дня снова. Надеюсь, на следующем экзамене ваши студенты покажут себя лучше.

Совет магов, вопреки устойчивым слухам, не занимал высоченную башню в городской черте столицы, ту под собой прочно удерживала Имперская Канцелярия, а располагался в большом приземистом здании в пригороде. Если не знать, то так сходу и не догадаешься. Но, между тем, решались там вопросы весьма важные. Кто будет следующим главой совета, какой перечень блюд заказывать на банкет по случаю его избрания, сколько казённых денег выделять на содержание магистров и их исследований, и на каком курорте проводить очередное выездное заседание. Подобное отнимало почти всё время Совета, и на менее важные вопросы внимания магистров не хватало.

Но на то они были и менее важные. Занимались ими тоже люди попроще, — секретари советников. Тоже маги, только не дотягивающие до звания магистров. У них был и свой Совет секретарей и даже избираемый на год Генеральный секретарь. Потому что даже неважные вопросы требовали наличия единого руководства, чтобы не было, что кто в лес, а кто по дрова.

Иногда ещё Совет магов называли старшим советом, а Совет секретарей, — младшим.

Вот и сейчас, один из секретарей младшего Совета занимал таким маловажным вопросом, а именно дошедшими до него слухами, что в Академии магии города Анкарна некий профессор Локарис творит всякое. В частности, всякое профессор творит со студентами. Но не такое всякое, которое обычно творят профессора, а совсем нехорошее, развращая неокрепшие умы юношей и девушек лишними знаниями. Нет бы ему просто их развращать, это дело привычное, знакомое, и, скажем так, не особо порицаемое, но умы?! Слишком умными студентам быть было не положено. По прямому, между прочим, хоть и тайному, указанию Верховного магистра, выданному более пяти сотен лет назад.

Отправленный разузнать обстановку доверенный сотрудник как раз вернулся и должен был вот-вот появиться на пороге кабинета. Тут в дверь постучали и секретарь, поправив очки, произнёс:

— Входите.

В кабинет немедленно проскользнул невзрачный мужчина, среднего роста, среднего веса и в целом, весь такой средний, легко растворяющийся в любой толпе и незаметный.

— Ну что? — поинтересовался секретарь, — разузнал?

— Разузнал, — охотно кивнул доверенный сотрудник, усаживаясь в кресло и загребая из вазочки на столе сразу целую пригоршню очищенных от скорлупы орешков.