Как только дошло до такого? Но в расцветившемся всеми красками саду набухали свежестью новые бутоны персика, а значит, пришло время действия и возрождения из небытия.

Шеата подняла на него темные глаза, глядя со смесью страха и горячей благодарности. Она казалась настолько обрадованной и смущенной, что словно бы и не верила до конца своему счастью.

– Будет сделано немедленно, мессир Лар. Я все передам господину – слово в слово.

С этими словами жрица вновь низко склонила голову и подобострастно поцеловала острые носы только что надетых ею туфель. От почти религиозного рвения ее даже привыкшему к раболепному поклонению Красному Фениксу Лианора отчего-то сделалось не по себе.

А за окном медленно падали на дорожки нежные персиковые цветы.

Эпоха Красного Солнца. Год 277.

Сезон начала осени

Беспрерывно поют цикады

Ром-Белиат. Красная цитадель

*черной тушью*

– Во время последнего визита в Бенну его светлость мессир Элирий Лестер Лар имел неосторожность использовать без необходимости духовное оружие Хвост Феникса, могущественную плеть Тысячи Образов. Своею рукою, на глазах у многочисленных свидетелей, он забил до смерти двоих моих личных учеников!..

Элиар едва заметно нахмурил брови. Громко ораторствующий человек в узнаваемых одеждах глубокого гардениевого цвета с первого же дня знакомства вызывал у него крайне неприятные чувства. То был верховный жрец храма Полуденного Солнца, хозяин Янтарной цитадели Игнаций Лермон Арк, известный как Золотая Саламандра, и этот человек играл с ними в какую-то нехорошую, очень опасную игру.

Знатностью и древностью рода Золотая Саламандра способен был потягаться с самим Учителем, чем могли похвастать очень немногие. Мессир Арк, так же, как и мессир Лар, родился в Городе-Солнце в эпоху Последних Дней, таким образом, фамильное древо его было не менее глубоко укорененным, чем древо Учителя. Оба они считались Первородными и стояли на самой вершине кастовой системы общества Совершенных.

Несмотря на высокое происхождение, в образцовой внешности Игнация имелся видимый всем существенный изъян: один глаз, левый, был такой же, как у всех Первородных, – особого цвета морской воды, в то время как во втором растекалось расплавленное золото.

Тот же магический цвет полуденного солнца плескался в крови верховного жреца.

По причине собственного физического несовершенства Игнаций особенно сильно ненавидел Второго ученика своего извечного соперника, полукровку и жалкого раба из племени дикарей, у которого оба глаза были золотые – так причудливо кровь небожителей смешалась с горячей кровью степняков.

Один только взгляд на Красного Волка немедленно напоминал Игнацию о его изъяне.

– И что с того? – ледяным тоном процедил Учитель, не выказывая ни малейших признаков беспокойства или сожаления. Голос его тек, словно сахарная патока – густой, тягучий. – Грязные полукровки не достойны быть солнцепоклонниками и постигать науки в благословенном храме Полудня. Жизни тех юношей не стоили ничего. Кроме того, они не выказали мне достаточно почтения. А если бы и выказали – я имею право убить любого неполноценного и не подлежать суду. Моя кровь оправдывает меня.

Игнаций довольно-таки редко покидал пределы огромного, разросшегося далеко за прежние границы восьмивратного города Бенну, а потому внезапное появление его в Ром-Белиате не сулило ровным счетом ничего хорошего. Этот желчный человек с разными глазами был печально знаменит склонностью к скандалам и готовностью публично заклевать любого, кто ему неугоден. Вот и сейчас по просьбе Игнация на высоком приеме у Триумфатора собрался расширенный состав Совета старейшин, в который входили – помимо светлейших потомков древних династий Лианора – представители всех семей родовой знати Совершенных.

Судя по всему, верховный жрец храма Полуденного Солнца намеревался устроить настоящее судилище, призвав к ответственности не кого-нибудь, а самого Великого Иерофанта!

– Неужели? – Игнаций опасно сузил глаза, и раскатистый голос его прозвучал с почти не скрываемой угрозой. – Значит, и я имею то же право – лишить жизни любого неполноценного?

– Конечно, имеешь. – Общение среди благородных господ происходило на Высшей речи ли-ан, которая, постепенно сдавая позиции, переходила в категорию тайного и церемониального языка. Даже говоря на стандартном языке, Учитель слегка тянул гласные, как это было заведено в певучей речи Лианора. Элиар давно уже привык к этой приятной особенности, благодаря которой слова Учителя звучали как музыка, даже когда тот бывал недоволен. Даже когда медовый голос его наполнялся мелодичными обертонами насмешек и утонченных издевательств. – Таков закон первородства, который известен всем.

Элиар задумался. Сложно представить, чтобы кто-то, находясь в здравом уме, посмел выразить недостаточно почтения Красному Фениксу Лианора, при одном упоминании которого людей охватывает священный ужас. Скорее всего, Учитель устроил показательную порку, чтобы немного ослабить положение храма Полудня, который – по причине все возрастающего количества учеников с солнечным золотом в крови – в последнее время неуклонно набирал силу и политический вес. Влияние же храма Заката, напротив, постепенно слабело.