И вот теперь, подобно пламенному Первосолнцу Лианора, Красное Солнце Ром-Белиата потеряло духовную силу: в небе висела лишь его бледная тень, солнце-оборотень. Изначальный свет, прогоняющий всякую тьму, рассеялся и иссяк.

Небесное светило переродилось в свой темный антипод.

Красный Феникс облизал пыль с мгновенно пересохших губ. Ясно теперь, почему Элиар не позволял прогулки в дневные часы – не хотел, чтобы он заранее увидел этот безобразный кошмар: черное солнце на фоне сияющего неба. Антрацитовые солнца в затмении отныне сияли над Бенну!

Черное солнце нельзя различить – цвет его имеет духовную природу. Только в краткие периоды затмений обычные люди могут узреть его истинный пугающий лик. Однако, несмотря на это, смотреть на затмившееся солнце открыто и длительно находиться под его лучами не рекомендовали – концентрированный черный свет мог сделать случайных зрителей безумцами или вызвать смертельную болезнь.

Маска и плотная ткань мантии, что были на нем сейчас, частично помогали защититься от солнечного излучения. Черпающим черную силу солнца жрецам защитные маски были не нужны, но, очевидно, они стали тут чем-то элитарным, знаком принадлежности к высшему правящему классу: сам Великий Иерофант и тенью следовавшая за ними Шеата также были в масках.

Элирий понимал: прятаться от гневного взгляда светила, по большому счету, поздно: давно оскверненное солнце несло миру великую опасность. Рассеянный черный свет свободно лился с небес, и именно он был причиной пришедшей на Материк эпидемии черного мора. Избежать губительного влияния излучения никак нельзя, разве что перенести города глубоко под землю, в темные пещеры, куда не просочится ни один солнечный луч.

Незримый черный свет проникал в человеческие тела, вызывая заражение и медленное истечение крови. Страдая от кровотечений, люди мучились месяцами, прежде чем умереть. И все же, несмотря на медлительность, тяжелая болезнь была неостановима и уносила множество жизней. С этой же напастью столкнулись они когда-то в Лианоре. Это катастрофа!

С трудом сохраняя сдержанность, Элирий перевел взгляд на ученика: проклятый свет черного солнца вольготно тек по его венам, даруя запретную силу. Он и другие адепты черной магии не могли заболеть – напротив, они питались тем, что несло большинству населения только лишь смерть. Растворяясь в восприимчивой, извращенной чернокнижными ритуалами крови, черный свет придавал ей особые магические способности.

Солнце расстелило перед кочевником тень, как торжественную ковровую дорожку. Так же черен был и подол титульного одеяния Великого Иерофанта, что тянулся позади тяжелым шлейфом. Золото и чернь: цвета полуденного солнца прошлого и ночного солнца настоящего. Во всем своем великолепии эти порченые солнца отражались в сверкающих вороненых доспехах, окутывая сиянием внушительный силуэт.

Элиар осветил его землю черным солнцем, солнцем отступников и еретиков!..

– Вам не нравится то, что вы видите?

Второй ученик повернул голову, и Элирий неожиданно увяз в чужих глазах, как птица в болоте. Яркие глаза искрились, расцветали, как золотые цветы. Что это – звереныш откровенно насмехается над ним? Или, возможно, ищет одобрения Учителя, как в былые времена?

– Что ты сделал с моим городом? С сияющей Янтарной Слезой Запада?

– Разве не становится янтарь под воздействием пламени солнца черною смолою? – не отвечая, спокойно спросил Элиар. – Разве не помнит Учитель, что изображено на гербе Вечного города Бенну?

Элирий задумался. Символом Ром-Белиата являлся огненно-красный феникс, его собственный родовой знак. Символом же Второго города Оси, если он ничего не путает, была другая мистическая птица.

– Стрикс, – полуутвердительно предположил мессир Элирий Лестер Лар. – Стрикс с золотыми перьями.

Если благородный феникс ассоциировался с поклонением солнцу, подобно ему умирая и возрождаясь внове из пламени, то стрикс с его темными заостренными глазами, длинными крючковатыми когтями и мощными крыльями считался довольно-таки зловещим существом.

Зачем только выбрали такой агрессивный символ для одного из двух великих городов?

– Все верно, ваша светлость. – Элиар кивнул. – Вы сами утверждали этот герб и, наверное, помните, что стрикс – птица-оборотень. Крупный хищник днем и вампир ночью, в темное время она может обращаться в любое существо, видеть вещие сны и общаться с мертвыми. Неудивительно, что и город Бенну обратился к своей теневой ипостаси, едва затмилось солнце Ром-Белиата.

Элирий задумчиво молчал, обдумывая услышанное. Феникс – символ бессмертия, стрикс – символ единства жизни и смерти. Два центра мира, два великих города Оси противостояли друг другу, пока не пришел Красный Волк и одним движением не смел их, как детские игрушки с письменного стола. Тогда вечность феникса закончилась, а стрикс воплотился только в одной из непримиримых противоположностей.

– Двум солнцам не место на небосклоне, – устремив взгляд на полную народа площадь пред храмом, сказал ему новый бог нового мира. – Красное Солнце зашло. Но поднялось новое солнце. От изрезанных берегов бухты Красного Трепанга до гордых склонов Облачного плато – с тех самых пор все в мире принадлежит мне, и все жертвы на алтарях возносятся во славу Черного Солнца.

Как бы ни был надменен Красный Феникс, а он вынужден был признать, что никогда не сосредотачивал в своих руках столь огромную власть. Совершенный покривил бы душой, сказав, что остался равнодушен к столь откровенной демонстрации силы, но ему удалось удержать на лице именно такое, ледяное и безразличное выражение, сдобрив его презрительной усмешкой. Почему-то казалось, будто Элиар сумеет различить его реакцию, несмотря на маску.