Лишившись покровительства Надмирья, ныне канувшие в небытие чародеи Черного Лианора черпали силу не из благословения, а из проклятия небожителей. Точно так же поступает сейчас и обратившийся ко тьме Элиар. Таким образом то, что питает его Второго ученика, будет убивать его самого.

Золотое солнце ярче вспыхнуло в глазах волчонка, и мессир Элирий Лестер Лар неожиданно для себя окунулся в ласковое тепло этого солнечного взгляда. Золотые глаза заняли полнеба. Статная фигура ученика встала между ним и порченым солнцем: был виден лишь черный абрис, залитый сиянием.

Темную силу и красоту Черного жреца только усиливала яркая голубизна полуденного небосклона. Но, заставив себя высокомерно отвернуться, Красный Феникс перестал смотреть на ученика.

Эпоха Черного Солнца. Год 359.

Сезон пробуждения насекомых

Просыпаются первые насекомые.

День семнадцатый от пробуждения

Бенну. Цитадель Волчье Логово

*киноварью*

Коротко поприветствовав истово восхваляющий его народ Бенну, Элиар направился к пришвартованному у пирса цитадели воздушному судну. Кидая по сторонам напряженные взгляды, Красный Феникс молча последовал за ним.

Флагманский корабль под черными крыльями парусов ждал только их, чтобы взмыть ввысь. В прозрачном небе над городом уже зависли готовые отправиться в путь несколько десятков быстроходных боевых кораблей каких-то новых, усовершенствованных конструкций. Кажется, под яростным ликом черного солнца Второй ученик и вправду собирался повести на север целый флот.

Это впечатляло.

Современные трехмачтовые фрегаты Бенну были не слишком-то похожи на милые сердцу старинные галеоны Лианора – единственные корабли того времени, которые могли пересекать океан. С раннего детства Элирий всею душой любил море и большие, похожие на птиц парусники. Он помнил берега Лазоревых гаваней, белоснежные от ракушек. Перламутровые раковинки сияли на дне, хорошо различимые в прозрачной воде. Скопления ярко-зеленых водорослей и морской травы яркими пятнами колыхались в этой прозрачности. Покорившие воду и ветер, изящные птицы из дерева и парусины разворачивали широкие крылья и стремительно летели над волной.

Пока Элирий был мал, он еще не знал куда. Он еще не знал, что красивые крылатые корабли летят на войну. Обрушившись на Материк, они сотрясли сушу, как неистовый морской шторм.

Совсем ребенком Элирию нравились пасмурные дни и тяжелые облака цвета пепла. Танцующий с ветром дождь со всех сторон бросал холодные круглые капли: от воды почти невозможно было защититься зонтом из плотной промасленной бумаги. Дождь приносил с собой крохотные кусочки неба и моря. Капли текли по щекам, по шее, солоноватые от заветной близости океана, а сердце захлестывало дождем и головокружительным вкусом свободы, надолго остающемся на языке… горьким и терпким, как привкус едкой морской соли и йода.

Он еще не догадывался тогда, что появился на свет в самое несчастливое время, в эпоху Затмения, названную впоследствии Последними Днями Лианора; не подозревал, что священное солнце уже переродилось у них над головами, что они обречены. Солнце небожителей больше не было ласково к богоизбранному народу, не дарило благословений. Губительные лучи светила понемногу проникали в кровь, проходя сквозь одежды, проницая даже тяжелые стальные латы. Солнце Лианора затмилось и заставляло людей жестоко страдать от черного недуга; заставляло умирать в муках даже могучих мореходов, чей век намного длиннее века обычных смертных.

Надо сказать, усовершенствовалась не только конструкция кораблей. Элирий не смог удержаться от удивления и вновь порадовался, что лицо его скрыто маской. Раньше корабли не поднимались в воздух. Для такого, должно быть, требуется филигранное мастерство и умелое использование энергии солнца. Замечательное достижение! Длительные путешествия верхом никогда не доставляли Красному Фениксу удовольствия, в отличие от Второго ученика, который трепетно любил лошадей и держался в седле как молодой бог.

Ветер пел на вантах, резкие хлопки парусов напоминали щелканье бича. Ступив на палубу, Элирий внимательно огляделся и прошел вслед за волчонком в приготовленную для него каюту с большим панорамным окном.

Город внизу сверкал от солнца. Черные крыши, густо-медовые стены, на каждом шпиле – фигурный золотой флюгер… где традиционное солнце, где стрикс с острыми как ножи перьями, а где летящий дракон. Помимо воли Элирий задумался о драконе: как он оказался на изящных кованых фигурках флюгеров? Припоминая все, что память избирательно возвратила из прошлого, Красный Феникс не мог найти ничего, что связывало бы Бенну с этим древним символом.