Несусь по практически пустым коридорам, на задний двор школы.

Останавливаюсь, и даю себе вдоволь отдышаться. Здесь очень свежо и уютно. Вокруг школы распростертое зеленое поле, чуть дальше – футбольный стадион, и я направляюсь прямо к нему, ступая по влажной от утренней расы траве.

Погружаясь в себя, неспешно прогуливаюсь вдоль протянутой сетки, иногда останавливаюсь – задумчиво гляжу вдаль. Возможно, я уже пропустила начало урока, а может, – и больше половины. Время для меня сейчас остановилось. В какой-то момент, дождь начинает капать, обдавая мелкими ледяными каплями, и мне становится дико холодно, но я продолжаю стоять, утопая в собственных темных мыслях. Я ничего не понимаю.

Вновь и вновь прокручиваю в голове минувшие события.

Как, ну как я могла купиться? Как могла так очароваться этим парнем? И как мне все это забыть?

Я совершенно запуталась в себе. Оптимизм полностью меня покинул.

– Ты вся дрожишь, – Антон бесцеремонно обнимает меня со спины, гладит по плечам, и я, дернувшись от неожиданности, возвращаюсь в эту реальность. Убираю его руки, отхожу от него на несколько шагов и отрешенно замираю.

– Что тебе нужно?

– Ты замерзла, – он подходит, накидывает на меня свою куртку, но я отдаляюсь, отбегаю подальше. Он будто не понимает, что его прикосновения мне сейчас до боли неприятны. – Можешь заболеть.

Почему, ну почему он делает вид, что ничего не произошло? Словно, все это какая-то мелочь, не более…

Как много мне хочется ему высказать. Негодование рвется изнутри. Рвется наружу.

И мне не сдержаться:

– Ты… ты… тогда в игровой комнате, ты был горд, что выиграл этот спор. Ты был так рад и не скрывал, ты повез меня на вечеринку, чтобы показать Максу, что я повелась. Ты… ты… хвастался своим выигрышем, словно я какая-то… вещь… ты обидел меня! Унизил!

Он молча стоит, склонив голову на бок, и слушает. Руки в карманы засунул, выражение лица мерзко безразличное, как и обычно. Я вообще никогда не вижу от него нормальных эмоций, вечно эта застывшая маска скуки на лице.

– Но я и правда горд, и рад, что выиграл спор, – он надменно выгибает бровь – его извечная привычка. – Обычно для этого спор и затевается, чтобы выиграть, понимаешь?

– Но так нельзя!

– Почему?

– Я человек… ты спорил на мои чувства… это мерзко…

– Я не считаю это мерзким, – информирует он и беззаботно пожимает плечами. – И я тебя не унижал. Макс попросил привести тебя в его дом, чтобы окончательно убедиться, и я должен был забрать ключи от его байка. На этом все должно было закончиться, я не думал, что Макс так разойдется и даст послушать всем в комнате ту запись… и не думал, что Люба все, что происходило, выставит на всеобщее обозрение. Но не переживай, запись твоего признания удалена, я уже поговорил с Максом, никто больше не услышит. Обещаю. Никто не посмеет тебя тронуть. Варь, никто не пойдет против меня.

Обдумываю все, что он сказал.

– Тебе так нужен был байк Макса?

Он коротко посмеивается, оставляя этот вопрос без ответа. Понимаю почему. Я думаю, что тут все понятно. Он итак может купить себе этот чертов мотоцикл. С его деньгами, он может купить себе все, что угодно.

– Антон… каковы были условия спора?

– Твое признание в любви, – говорит он тихо то, что я и без того поняла.

– Полностью, расскажи полностью… пожалуйста… я хочу знать! Мне… нужно знать!

– Хмм… ну, часть ты слышала еще в моей комнате, кто виноват, что ты не уловила столь очевидное, – я на это замечание немного краснею, но все же – он прав. – Условия – если ты менее, чем за неделю влюбишься в меня и признаешься, я забираю байк Макса. Если я не успеваю добиться тебя и твоего признания, – я отдаю Максу свое место в Банде, – спокойно признается он.

– Что за банда?

– Наш гоночный трек, все его участники – наша «Банда». Это… мы просто так называемся, еще с момента основания. По началу это все было вроде шутки, я хотел заработать немного денег, чтобы показать отцу свою самостоятельность, понимаешь? Мы с ним немного повздорили, и я сказал, что мне не нужны его денежные подачки и все такое, но потом это приобрело более глобальный масштаб. И мы с Максом действительно много заработали. К нам на заезд приезжают из разных городов, все что там происходит, все что ты видела, эти гонки, ставки – все это основал я. Макс вообще считает всех основных участников своей семьей, он стал жить этими гонками, и давно наровит забрать мое место. Хочет переделать на свой лад, но все подчиняются мне, а я – против.

Гляжу на него во все глаза, переваривая услышанное. Вот почему Макс так разозлился. Обалдеть, они только школу заканчивают, нам всем только исполнилось по восемнадцать, а они уже успели основать какой-то там бизнес и заработать. Не то, что у меня на уме – одни тесты по математике. Устало вздыхаю. И вроде, серьёзные ребята с одной стороны, а с другой – занимаются такой ерундой, спорят на девушек, какие-то мальчишеские игры устраивают. Все это не укладывается у меня в голове. Зачем такая жестокость?

– У тебя был шанс вчера извиниться передо мной, но ты ушел, почему?

Нервно сглатываю. Жду объяснений.

А в ответ глухая тишина.

– Антон, не хочешь извиниться сейчас?

– Нет.

Прикрываю глаза. Значит, он совсем не почувствовал ничего в ответ. Никакой взаимности. Ни-че-го. Я не нравлюсь ему. Это все была игра.

Я осознала это и ранее, но сейчас – убедилась окончательно.

Ненавижу его, но почему мне так больно и неприятно?

Я уверена, это все задетое эго, и ничего больше.