Если я правильно помню, то по седьмому пункту договора между церковью и ксатами последние могут ходить везде, где им вздумается. Скорее всего, искушённый жизнью граф подозревал будущую пропажу своего письма и подстраховался, воспользовавшись крайне доверчивым на тот момент ксатом. Остроухий явно рассчитывал, что когда-нибудь я окажусь в Трайске и встречусь с его сыном.

— Похоже, теперь у меня на несколько больше причин увидится с Ранием, — я тяжело вздохнул, и не менее тяжело посмотрел на эльфийку. — Возможно, когда мы разговаривали, граф что-то запрятал в смыслах сказанного.

— Что?

— А я знаю? — от моего «неожиданного» вопроса Раская стушевалась и чуть насупилась.

— Ты ещё тогда, в Луцке, когда помог мне с книгой…

— А вот тут попрошу на меня не наговаривать. Тогда в Луцке я не знал о тебе ничего, и помог незнакомой девушке, попавшей в беду.

— Печати?

— То же мимо. У нас был разговор с магистором, и лишь в последний момент я догадался прибегнуть к твоей помощи, иначе остаться мне с низкосортными заклинаниями.

— Но книга…

— А вот с книгой ты права. Её я купил для тебя специально, чтобы… назовём это «снискать благосклонность». Даже если ксат обмажется клятвами о благих намереньях, его всё равно не подпустят к графу. Но шансы на встречу повысятся, если я приду с посланием от тебя.

— Зачем тебе это? — взгляд Раская переполняло смятение и непонимание.

Действительно, зачем я так напираю на неё? После встречи с Ханолом больше нет смысла идти к графу через Раскаю, но я с завидным упорством пытаюсь выжать из ситуации с эльфийкой хоть какой-то результат. Дело не в алчности или прагматичном расчёте на встречную услугу, хотя я рассчитываю на это. Всё дело в гордости. Именно она толкает меня вперёд, заставляя довести дело до конца. А ещё именно гордость, помноженная на осторожность, требует аккуратно подвести Раскаю к нужному мне результату.

— Перво-наперво я хочу отплатить графу Мялису за наш вполне приятный разговор. Но ещё я рассчитываю на ответную услугу от Рания, — я прислонил ладонь к верхней половине груди, практически к шее. — Ты же в курсе, насколько сложно запросить у дворфов изготовления наргодат. Очередь не сдвинется и на миллиметр, даже если ты из ксатов. Но вдруг я смогу через Рания оставить заказ? Не мне тебе объяснять, насколько тяжело по крупицам что-то собирать. Для меня — это моя особенность, а у тебя всё дело в провидение. Кстати, ты так и не сказала, что смогла выяснить из книги.

— А, я… Да, я… — эльфа робко пожала плечами и грустно улыбнулась. — Оно… Оно как провидение богов у Шадота.

— Он что-то с хлебом может делать, если я не ошибаюсь.

— Откуда ты…

— Я разговаривал с Мялисом.

— Он даже такое рассказал? — я в ответ молча кивнул. — Зерно, посаженное Шатодом лично, оно засуху переживёт, и ливень, и град, и урожай даст в два раза больше. А моё… Я ещё до конца не поняла, но тоже что-то делать руками с полем.

— Разбрасывать удобрения? — Раская испуганно, и даже несколько задумчиво уставилась на меня. — У тебя же что-то связанное с побуждением малой жизни к добрым свершениям. Это может быть связано с червями в земле, или мышами. Первые будут лучше ворошить землю, перерабатывать удобрения и насыщать землю, а вторые не будут уничтожать урожай.

— Да, оно может быть и так, — дрожащим голосом произнесла эльфа, на её глазах проступили слёзы.

— Как правителю, Ранию повезло иметь в родственниках тебя и Шадота. Вы же работать на полях будете не больше трёх недель в году, а урожай получите чуть ли не в четыре раза больше обычного. Да, за полем следить надо, но есть же крестьяне. Четверть урожая отдаёте им, четверть налогом и Ранию, а оставшаяся четверть идёт вам двоим. То есть за три недели труда вы будете получать столько же, сколько обычные хлеборобы получают за год усердной работы. Три недели поработали на полях и вольны заниматься своими делами. Деньги у вас будут от продажи урожая, и тратить их ты сможешь на магические исследования. В прошлый раз ты сказала, что стесняешься своего немагического провидения — но именно оно может исполнить мечту любого мага. Оно даст тебе деньги и свободу к магическим исследованиям, даже в плоскости обработки земли.

Раская слушала меня, чуть приоткрыв рот от удивления, под конец она даже ахнула от осознания, что именно получила в свои руки. Я же постарался добродушно улыбнуться и задумчиво посмотрел в крохотное оконце, в которое робко стучалось предвесеннее солнце. Эльфийка успокоена и задобрена, остался последний штрих. Не факт, что у меня получится, но мне больше нечего сказать. Да и устал я с самого утра рассказывать, что, чего и как делал все эти две недели.

— Закончим на сегодня, — я медленно встал и поправил плащ с паранаей. — У меня после обеда занятия с магистором, надо подготовиться. Если вдруг надумаешь передать весточку Ранию, то… Я через два дня уезжаю, а послезавтра собираюсь зайти к Густаху. Можешь передать сообщение через него.

— А, да, я… Я подумаю о сообщении, — Раская хотела протянуть мне обе руки, но резко прижала их к груди. — Спасибо, Ликус. Я не думала о своём провидении с такой стороны.

— Было бы за что, — я невольно ухмыльнулся.

По возвращении в барак я не ожидал, что застану Улу, пародирующую летнее солнце. Намывая пол в первой комнате, подскочив при моём появлении и поклонившись с мокрой тряпкой в руках — девочка всё продолжала лучезарно улыбаться. На уголках её глаз нет-нет да показывалась крохотная капелька, а голос немного гнусавил из-за заложенного носа.