Шрифт:
— Как скажешь, солнце моё.
Видео оборвалось.
Ну и что это было? Честно говоря, я надеялась получить чуть больше информации.
Почему Марк беспрекословно слушался эту блондинку, словно она имела над ним какую-то власть? Почему назвал её моим прозвищем?
Сердце колотилось болезненно и гулко где-то в висках. Что он хотел показать этим «доказательством»? Что оно вообще доказывало?
Что муж был не в себе? Этого нельзя было отрицать.
«Сейчас сюда придет женщина…»
Как это вообще понимать?
Кажется, я запуталась ещё больше. Оставалось дождаться Марка, чтобы он всё мне объяснил.
А лучше дождаться его звонка, потому что вряд ли муж обойдется одними объяснениями. Для начала отберет ключи и запрёт меня тут на все замки, чтобы больше не сбежала.
Затем он мне их и вернул, чтобы почувствовала себя хозяйкой положения. Но всё это не более, чем манипуляция.
Вся эта ситуация показала, что муж намного сложней, чем я привыкла думать.
В руках вдруг пиликнул телефон. Это было сообщение от моей свекрови, которая сейчас, насколько я помнила, проходила реабилитацию после недавнего инсульта.
«Приди меня проведать, я очень жду.»
30
Утро застало меня в фойе частной клиники, адрес которой свекровь прислала вторым сообщением. Я грела руки о картонный стаканчик с крепким кофе, глядя на список пациентов.
Третий этаж, пятая палата.
Деловитые медсестры сновали по коридорам, в воздухе стоял запах медикаментов и свежих цветов. Никогда не любила больницы. Было в них что-то жуткое, как и во всём, что связано с болью и человеческими страданиями.
Найдя нужную палату, я поправила на плече белый халат и вошла.
Свекровь лежала на широкой больничной кровати, накрытая простынёй, и бесстрастно глядела в потолок. В палате она находилось одна. Было ясно, что без внимания и заботы женщина не оставалась.
Я насчитала семь букетов её любимых лилий. Белые цветы красовались в вазах на подоконнике и даже на полу, а на прикроватной тумбе стояло блюдо с тропическими фруктами.
Места для моего кулька с мандаринами там просто не осталось.
— Как вы?
Шагнув к кровати, я остановилась на безопасном расстоянии. Наверное, с моей стороны было очень глупо считать свекровь опасной теперь, но я ничего не могла с собой поделать.
Даже раненая змея может укусить, и не моя вина, что всепрощением я не отличалась. Эта женщина не сделала мне ничего хорошего.
Она медленно повернула голову и окинула меня ледяным взглядом.
— Пришла…
— Как видите.
Свекровь привычно скривила губы, как если бы ожидала подобных слов. По её мнению, которое она не раз высказывала, я должна была целовать ей руки и каждый день благодарить за такого прекрасного мужа.
У меня имелось иное мнение на этот счет, и женщина никак не могла с этим смириться.
— Я умираю, — вздохнула она вдруг еле слышно. — Я это чувствую.
Неужели позвала попрощаться? В сердце заворочалось нечто сродни непрошенной жалости.
— Ко мне приходил священник, — продолжала Тамара Денисовна, глядя прямо перед собой. — Он сказал, что не следует уносить с собой груз грехов и нужно покаяться в неправильных мыслях и поступках… Так вот, я была плохой свекровью.
Я молчала, с изумлением слушая эти душевные излияния. Судя по всему, кончина не грозила Тамаре Денисовне еще лет тридцать. Румянец на щеках, свежая укладка, макияж…
Но кто я такая, чтобы спорить?
— Но у меня была на это серьезная причина, — добавила она сердито.
Хм… а вот это уже интересно. Хоть уже и меньше похоже на покаяние.
— И какая же?
— Я знала твоего отца.
Поняв, что подобные истории всегда лучше слушать сидя, я подвинула ближайший стул и уселась рядом с кроватью.
— Откуда?
— Учились вместе. В студенческие годы я была влюблена в него, как сумасшедшая, но он не видел ничего, кроме своих учебников и реагентов. А потом мы выпустились и разъехались кто-куда. Встретились только через пару лет в городе. Он сидел в кафе со своей молодой женой… В тебе, кстати, нет ни капли от отца. Ты вся в неё, свою мать.
— И поэтому вы решили стать плохой свекровью?
Та уловила насмешку в моём тоне, но не придала этому значения.
— Тебе не понять, — женщина отвернулась к окну, и ее голос зазвучал тише, — я действительно его любила. Очень сильно.
Да уж куда мне… Наверное, это особый дар, понимать сумасбродных старых истеричек. Пожалуй, не стану переживать, что у меня он не завёлся.
— И этот твой гадский характер, — продолжала свекровь, — всё больше выводил меня из себя. Я воспитала моего мальчика, моего единственного сына, вложила в него столько сил, времени и средств, чтобы он достался дочери этой…