Горизонт закрыт, неба не видать, ни одной благосклонной звезды. Одна беда тянет за собой другую. Первая случилась буквально в виду Картахены. Внезапный ветер разметал корабли в стороны, нарушив строй; один капитан растерялся, и судно вынесло на прибрежные камни, хотя о них было известно после первой неудачной попытки высадиться с моря. В таких случаях не успеваешь ничего понять и сообразить, главная мысль – не утонуть, уцепиться за обломки. Когда, с трудом дыша, вымокнув до костей, бедняги вылезли на берег, к ним устремились, злорадно хохоча, размахивая палками и кинжалами, «спасатели». Конечно, эти чертовы испанцы могли радоваться – настал их черед. Флибустьеры приготовились к смерти. Нет, пленников не убили. Их заставили восстанавливать взорванный де Пуанти форт. Возможно, этой милостью они были обязаны мягкому обращению с захваченной Картахеной. Но до чего же горька неволя и как тяжело рабство! Будь проклято твое имя, Картахена!

Остальные флибустьеры ничего не заметили. Когда позже чуть развиднелось, они пересчитали свои суда. Одного корабля не было. Ничего, море велико, еще встретимся подальше или попозже, а может, и никогда, на все Божья воля…

Вахтенный офицер английского фрегата долго всматривался в цель, замеченную матросом, сидевшим в «вороньем гнезде», затем опустил подзорную трубу и двинулся к капитанскому мостику:

– Корабли на горизонте, сэр. Семь-восемь мачт. Два румба по левому борту, идут встречным курсом.

Адмирал не скрывает своего удовольствия:

– Это Пуанти.

Английская эскадра из двадцати четырех кораблей неделю назад вышла с острова Барбуда. Сначала она полетела на запад, подгоняемая пассатом. Не обнаружив никого, адмирал подумал: «Барон де Пуанти все равно должен будет возвращаться во Францию – с заходом на Санто-Доминго или без. Подождем его на обратном пути». Его эскадра заняла позицию к востоку от Багамских островов.

Расчет оказался верен. Пуанти, покинув Картахену, взял курс на Санто-Доминго, но Дюкас успел сообщить ему об англичанах, поэтому барон решил идти западнее, в обход Ямайки, с тем чтобы свернуть затем на север и проскочить в Атлантику между Багамами. Тут-то он и напоролся на англичан.

Было 7 июня 1697 года. Небо наполовину закрывала облачность, дул свежий вест-норд-вест. Пересчитав противостоявшие ему корабли, Пуанти понял, что единственный шанс на спасение – это «сесть на ветер», иными словами, удирать. Решение нисколько не роняло его достоинства, учитывая соотношение сил, обилие больных на борту, а главное, ценность добытого груза.

Следует отметить, что барон выказал себя незаурядным мастером маневра. Продолжая двигаться курсом норд-вест, он начал забирать бейдевинд. Английский адмирал недооценил скорости противника и, замешкавшись, поздно лег на другой галс. В результате он смог догнать и захватить лишь отставшую от французской эскадры барку. Пуанти, лавируя по ветру, удерживал дистанцию. Британский адмирал, видя, что его основным силам не догнать противника, пустил за ним вдогонку лишь три фрегата – на всякий случай. Но ночью барону удалось скрыться из виду, и 27 августа 1697 года он вошел в порт Брест на побережье Франции.

Английский же адмирал отправился искать других «клиентов»: ведь флибустьеры, грабившие с Пуанти Картахену, не могли никуда уйти. К нему присоединились дорогой два «голландца», и они начали методично прочесывать Карибское море. На юге горизонт был по-прежнему закрыт плотной завесой дождя. На сей раз фортуна отвернулась от флибустьеров: они столкнулись буквально нос к носу с ищущими их англичанами и оказались застигнутыми врасплох. Дело в том, что пираты привыкли всегда проявлять инициативу, и эта привычка обернулась сейчас против них. Они не были подготовлены к бою.

Подробности разыгравшегося сражения остались неизвестны. Результат же его таков: два корабля, на которых находилась основная часть пиратской добычи, были захвачены, один – англичанами, второй – голландцами. Пленных флибустьеров посадили в трюм на цепь рядом с черными невольниками. Возможно, пираты страдали бы меньше, знай они, что свобода не за горами: по условиям Рисвикского мира (20 сентября 1697 года), завершавшего войну Аугсбургской лиги [20] , они будут отпущены на волю. Что касается рабов, то их судьба была поистине ужасной. Добрый губернатор Дюкас обещал, что за участие в картахенской экспедиции они получат высшее благо – свободу. Но в результате встречи с английской эскадрой они вновь стали товаром, который победители продадут на рынке, – на них мирное соглашение не распространялось. Уникальный шанс был потерян.

Остальным флибустьерским судам удалось ускользнуть, и они прибыли к условленному месту встречи в бухту Коровьего острова. Под занавес не повезло еще одному судну – его выбросило на берег Санто-Доминго столь же необъяснимым образом, как и тот корабль, что разбило о камни возле Картахены. Рыбаки видели, как парусник шел на юг, и тут неожиданный порыв ветра, словно гигантская рука, швырнул его на мель.

Вскоре в месте крушения к небу поднялся столб дыма. Зарево было видно издалека всю ночь. Рыбаки вошли в соседний порт Кай, где сообщили о происшествии, но жители крохотного поселка побоялись отправиться на место. Пожар казался подозрительным, а за минувшие годы немалое число поселенцев поплатилось за излишнее любопытство. Позже, утром, они все-таки подплыли к месту крушения, обнаружив там лишь обгоревший остов, в котором нечего было взять. Уцелевшие флибустьеры пешком добрались до поселка Леоган. От них-то и стало известно название погибшего судна.

«Самым выдающимся событием в войне Аугсбургской лиги, – читаем мы в учебниках истории, – было взятие города Картахены адмиралом де Пуанти». Действительно, за этот удачный поход барону было пожаловано адмиральское звание. Он не лишился королевской милости даже после случившейся вскоре неприятности. Дело в том, что Дюкас, неустанный воитель за права флибустьеров, отправил в Версаль своего помощника, сьера Галифе, с подробным рассказом об обстоятельствах экспедиции и дележа добычи. Галифе удалось добиться приема у короля, и в результате акционеров картахенского похода обязали выплатить флибустьерам оставшуюся часть двухмиллионной доли добычи. Таким образом, они добились своего. На бумаге.