Легкой завистью.

И почему-то хочется быть частью этого всего. Частью семьи, такой большой, такой мощной, где все друг за друга.

Его сын умнее его, однозначно. Он правильно выбрал себе жену. И друзей тоже.

Даже тот веселый дегенерат, сын Сомова, владельца местного аммиачного завода, нормальный парень оказался. Сват говорил, что парень пошел на землю работать, обычным участковым. И хорошо работает… А мог бы развлекаться. И он, и девчонка его, дочка Игоря Солнечного, руководителя департамента строительства по области. На удивление правильные люди выросли.

И колет Горелого, что выросли они, сын его вырос, без его участия. Не на его примере.

— Думаю, в ближайшее время ему будет не до детей, — продолжает разговор Федотов, — но Мишка присмотрит.

— Спасибо, — сдержанно благодарит Горелый, — а второй твой как?

— А что с ним будет? — тепло улыбается Федотов, — работает… Недавно капитана получил…

Горелый припоминает, сколько лет младшему, кивает уважительно. Молодец, парень.

— Ты сам-то, Владимир Петрович, долго в деревне сидеть планируешь? — интересуется сват, и Горелый пожимает плечами.

— Пока не собираюсь уезжать. Интересное дело — сельское хозяйство…

— Это да… Агрокомплекс, говорят, планируешь?

— Да, уже землю прикупил у колхоза…

— То есть, я так понимаю, решил там обосноваться?

— Думаю над этим.

— Ну думай, Владимир Петрович, думай… Только не очень долго. Женщины, они, знаешь, не любят, когда долго думают…

— Это ты о чем, Виктор Михайлович? — щурится Горелый.

— Да так… Вовка говорил, там школа хорошая… Учителя квалифицированные…

— Это так, — кивает Горелый, досадуя, что для свата не тайна его особый интерес в деревне. Хотя, он же профессионал, чего удивляться?

Правда, учитывая, что для самого Горелого это пока что непонятный вариант, то явно Вовка-опер перегибает палку.

— Ты — хороший мужик, Владимир Петрович, — продолжает Федотов, — я даже не думал никогда, что мы с тобой можем породниться… И что я могу такое сказать… Но признаю свои ошибки, я неправильно думал насчет тебя. То, что ты вкладываешь деньги в развитие школы и деревни в целом, достойно уважения. Не ожидал от тебя, честно говоря. Ты всегда мне казался более… холодным человеком, скажем так. И теперь я вижу, что это не так.

— Ну… Я не стал бы так…

— Ты просто сам не понимаешь, Владимир Петрович, что ты делаешь для этих людей… Это не Беленко в депутаты надо, а тебя.

Горелый на мгновение представляет себя в роли депутата… И не может сдержать смеха. Долгого, со слез из глаз… Да, у прокурора фантазия — закачаешься…

Федотов смотрит на него и тоже улыбается.

— Пойдем на улицу, Владимир Петрович, подышим.

Они выходят на веранду, прислушиваются к голосам, доносящимся из гостиной. Там празднуют день рождения будущей невестки Горелого, мелкой и на редкость симпатичной Альки, вся семья собралась. И Горелого пригласили. Через месяц у Захарки свадьба.

Совсем взрослый стал. Деловой такой.

Горелый вспоминает себя в его возрасте. Он уже был отцом.

Может, и Захар скоро будет?

Горелый представляет, что держит на руках внука, мелкого, серьезного парня, похожего на Захара в детстве, и неожиданно горло спирает.

А ведь мог бы и сына еще одного подержать так…

Почему-то в голове сразу же возникает видение маленького, темноволосого пацана, неуловимо похожего улыбкой и хитрющей рожицей на мелкую засранку Яську… И в груди встает ком.

Все могло бы быть…

Вот только не с его фартом.

За этот месяц, прошедший с момента, когда люди Горелого спасли Яську из лап ее папаши, а сам Горелый отправил нахуй ее мамашу, он прокуроршу не видел ни разу.

Просто потому, что и не искал, не старался попасться на пути, как раньше.

Наоборот, вперся в работу, благо, ее было до гланд. Сельское хозяйство, мать его… Как там? Хочешь качественно разориться, вложись в сельское хозяйство?

Очень верная поговорка.

Горелый вкидывал и вкидывал бабло, а поток расходов не прекращался.

Хорошо, что было, откуда брать.

Чистый, матерно поорав по телефону в очередной раз, тем не менее, исправно переводил долю Горелого на его счета. А там хватало не на одно такое хозяйство.

Так что Горелый мог позволить себе меценатничать, чем и занимался с неожиданным удовольствием.

И старательно не пытался копаться в себе, выяснять, почему его намертво приколотило к этой деревне.

Что ему тут надо?

И сколько это все будет продолжаться.

За Кариной по прежнему смотрели его люди, регулярно предоставляя ему отчеты, фото и видео. И Горелый их просматривал, уверяя себя, что делает это исключительно из-за обеспечения безопасности мелкой засранке. Типа, мы в ответе за тех, кого приручили и так далее.