Несмеянка Кривов почему-то с радостью первый откликнулся на послание Анфиногена. Он сказал, что архиерей прав - вернуться керженским беглецам к себе на родину - самое время, да и атаману с его людьми наилучший путь избавления от полковников - уйти в нижегородские воды и леса. Куда же иначе?

Мордвин даже вскочил с места, загорелся весь. Показалось удивительным. Сам - мордвин: не язычник и не христианин, а душу разбойничью мутит, ратует за раскольников. Не сыщик ли какой? Везде ведь они шныряют.

Несмеянка поведал о том, что и сам он возвращается на родину, в мордовские места, под Нижний, потому что посвободнее стало там. Гонитель раскола и иноверцев, нижегородский епископ Питирим* умер, а его место занял другой епископ, древний, добрый старичок, безобидный и богомольный Иоанн Дубинский. Питирим ни с богом, ни с царями, ни с народом не считался, кровь и слезы проливал немилосердно, а этот епископ и в бога верует, и царей побаивается, и народ жалеет. Губернатор тоже слаб.

_______________

* Паиатаиараиам - нижегородский епископ при Петре I. Прославился

своей жестокостью в преследовании раскола и беглых людей (см. роман

"Питирим").

И несколько раз повторил Несмеянка, что в раскольничьи места власть не заглядывает и что архиерей Анфиноген прав.

Цыган Сыч, наслушавшись его, взял атамана за руку:

– Софрон! Ну, что? Слышишь? Плывем, что ли?
– Черные красивые глаза стали задумчивыми.
– И самому тебе, видать, в Нижний-то хочется. Вспомнил молодость?

– А ты опять?!
– грустно улыбнулся атаман.
– Не Софрон я, а Михаил Заря... Не забывай!
– и погрозился пальцем.

– Винюсь!
– спохватился тот.
– Был велик ты... Бурей-богатырем слыл... Во всех астраханских воеводствах прославился, а ныне начинай сызнова... Заслуживай, Михаил Заря, уважение у воевод нижегородских.

Сыч громко засмеялся, дернув башкирца за рукав:

– Басурман? Так, что ли?

Башкирец промолчал.

– Ты чего же?

– Думаю.

– О чем?

– О строгановской соли.

При этих словах башкирца атаман вдруг повеселел. Спасибо Несмеянке: правильно, - в Нижний! Но опасно сбивать с насиженных мест керженских раскольников, обретающихся на Иргизе, на Дону и на Урале. Довольно уж они хлебнули горя. Сначала надо самим побывать на Керженце и в Нижнем, своими глазами увидеть все. И купцам о том доложить. Вот почему и надлежит идти в бурлаки к Строганову обязательно. Расшивы его богатые, под парусом, быстроходные. Строганов - защита. Если честно провожать суда, - в Нижний приплывешь спокойно, и денег заработаешь, и от разбоев отдохнешь, и начальство уважишь.

Сыч весело сказал:

– Астраханский губернатор наши головы рубить поклялся, а нижегородский спасибо нам скажет. Без соли-то ему там тоже не солоно живется.

Он размяк, схватился как-то уж очень нежно за сердце, его вишневые глаза наполнились печалью, и он, еле дыша, будто во сне, прошептал:

– Милая моя!.. Радость голубиная!.. Степанидушка!..

Все расхохотались. А он встал на колени и, глядя на небо, громко произнес:

– Господи, дай здоровья моей Степаниде и сыну моему Петру! Не умори их до моего прихода. Уважь беглого человека!
– И, поднявшись с земли, со смешной похвальбой в голосе бросил презрительно:

– Вам не к кому туда плыть, а мне... (причмокнув) другое дело!

Атаман приказал есаулам завтра же собрать ватажников и объявить им, что больше они уже не разбойники, а строгановские бурлаки. Атамана у них больше нет, а есть подрядчик Михаил Артамонов.

– Друг друга мы не знаем... Сошлись из разных мест искать счастья... И слезно благодарим господа бога, иже сподобил нас повстречаться с добрым слугою православного нижегородского гостя Строганова... Так и говорите!

Да и нужно ли пояснять? Есаулы и так знают. Не редкость им и товарищам их при случае отрекаться друг от друга, чужие имена носить, по чужим паспортам жить. Разбойничья дружба - тайна. Разбойничье сердце омут.

Вечерело. Вдали, в песках, золотистые кустарники баялыча и гребенщика стали покрываться серым налетом сумерек. Софрон, устремивший взгляд туда, мысленно сравнивал судьбу степных цветов с разбойничьей долей. Несмотря на сушь, на ураганы, одинокий степной кустарник растет, цветет, зеленеет и пускает корни на громадном пространстве в недра, находя и в сухом, прожженном солнцем песке себе пищу. И степной бродяга - одинокий, окруженный опасностями и постоянной угрозой голодной смерти, сроднившись со степной природой, живет себе в пустыне, не жалуясь на судьбу. Правда, он дичает, сам становится опасен для людей, но ведь и растения в пустыне усеяны тысячами заноз, едкими колючками, острыми полосками на листьях и стеблях... Не всякий степной цветок возьмешь голой рукой. Опасайся!