– Я не пьяный, – обиделся Смит. – Целый месяц в рот не брал. И отродясь ничего такого не видывал. Только я вам чистую правду говорю, мистер. Я человек честный, это все знают. Кого угодно спросите. Хоть Джонни Джейкобсона, бакалейщика. Он меня знает. Он вам про меня расскажет. Он вам скажет, что я…

– Ясно, ясно, – миролюбиво сказал Крейн. – Спасибо, что позвонили, мистер Смит.

И ты, и еще этот Смит, сказал он себе, – оба вы спятили. Тебе мерещится железная крыса, и пишущая машинка начинает учить тебя уму-разуму, а этот малый встречает швейную машину, которая бегает по улицам.

Мимо, решительно стуча каблучками, прошла Дороти Грэм, секретарша главного редактора. Она была вся красная и сердито гремела связкой ключей.

– Что случилось, Дороти? – спросил Крейн.

– Опять эта окаянная дверца. Шкаф этот несчастный. Я оставила его открытым, точно помню, а какой-то растяпа взял и захлопнул, и замок защелкнулся.

– А ключом отпереть нельзя? – спросил Крейн.

– Ничем его теперь не отопрешь, – отрезала Дороти. – Придется опять звать Джорджа. Он умеет укрощать этот замок. Слово такое, что ли, знает… Прямо зло берет. Вчера вечером мне позвонил шеф, говорит – придете пораньше, надо приготовить магнитофон для Элбертсона. Он едет на север, на процесс того убийцы, и хочет кое-что записать. Я вскочила ни свет ни заря, а что толку? Не выспалась, даже позавтракать не успела – и на тебе…

– Достаньте топор, – посоветовал Крейн. – Уж топором-то открыть можно.

– Главное, с этим Джорджем всегда такая канитель! Говорит – сейчас приду, – а потом ждешь его, ждешь, позвонишь опять, а он говорит…

– Крейн! – на всю комнату заорал Маккей.

– Ага, – отозвался Крейн.

– Что-нибудь стоящее с этой швейной машиной?

– Парень говорит – она сама бежала по улице.

– Можно из этого что-нибудь сделать?

– А черт его знает. Мало ли кто что сбрехнет.

– Что ж, поговорите еще с кем-нибудь в том квартале. Поспрашивайте, не видел ли кто, как швейные машины разгуливают по улицам. Может получиться забавный фельетончик.

– Ладно, – сказал Крейн.

Можно себе представить, как это прозвучит:

«Вас беспокоит Крейн, репортер „Гералда“. Говорят, в вашем квартале бегает на свободе швейная машина. Вы ее, случаем, не видали? Да-да, уважаемая, я именно это самое и сказал: бегает швейная машина. Нет, мэм, ее никто не толкает. Она бегает сама по себе…»

Он лениво поднялся, подошел к справочному столу, взял адресную книгу. Отыскал Ист-Лейк и выписал несколько фамилий и адресов. Он старался оттянуть время, уж очень не хотелось браться за телефон. Подошел к окну, поглядел какая погода. Эх, если б можно было не работать! Дома в кухне опять раковина засорилась. Он взялся чистить, все разобрал, и теперь по всей кухне валяются трубы, муфты и колена. Нынче самый подходящий день, чтоб привести раковину в порядок.

Когда он снова сел за стол, к нему подошел Маккей.

– Ну, что скажете, Джо?

– Псих этот Смит, – сказал Крейн в надежде, что заведующий передумает.

– Ничего, – сказал тот, – может получиться колоритная сценка. Есть в этом что-то забавное.

– Ладно, – сказал Крейн.

Маккей отошел, а Крейн начал звонить по телефону. И получил те самые ответы, каких ждал.

Потом он принялся писать. Дело подвигалось туго.

«Сегодня утром некая швейная машина вышла погулять по Лейк-стрит…»

Он выдернул лист и бросил в корзинку. Помешкал еще, напечатал:

«Сегодня утром один человек повстречал на Лейк-стрит швейную машину: он учтиво приподнял шляпу и сказал ей…»

Крейн выдернул и этот лист. И начал сызнова:

«Умеет ли швейная машина ходить? Иначе говоря, может ли она выйти на прогулку, если никто ее не тянет, не толкает и не…»

Он порвал и этот лист, вставил в машинку новый, поднялся и пошел к дверям – выпить воды.

– Ну как, продвигается? – спросил Маккей.

– Скоро кончу, – ответил Джо.

Он остановился у фотостола, и Гетард, редактор, протянул ему утреннюю порцию фотографий.

– Ничего особенно вдохновляющего, – сказал Гетард. – Все девчонки нынче стали больно скромные.

Крейн перебрал пачку снимков. В самом деле, полуобнаженных женских прелестей было меньше обычного; впрочем, девица, которая завоевала титул Мисс Пеньковой Веревки, оказалась весьма недурна.

– Если фотобюро не будет снабжать нас этим получше, мы скоро вылетим в трубу, – мрачно сказал Гетард.

Крейн вышел, напился воды. На обратном пути задержался у стола хроники.

– Что новенького, Эд?